Красное на красном. Часть вторая «La Roue de Fortune». Глава шестая

[Enco de Krev]

Название главы: Красное на красном. Часть вторая «La Roue de Fortune». Глава 6 Оллария «Le Six des Coupes»
Основные репортеры: ПОВ: Ричард Окделл; ПОВ: кардинал Сильвестр
Место действия: Оллария
Время действия: -
Персонажи:Ричард Окделл; Рокэ Алва; кардинал Сильвестр; Август Штанцлер;

Алва возвращает Дику его фамильный перстень, дает деньги и сообщает, что Баловник отправится с нарочным в Надор, вместо него Дик теперь будет ездить на Соро. Дик сопротивляется, ему не хочется брать подачек от Ворона, но Рокэ настаивает. Он говорит, что не хочет, чтобы его оруженосец жался, как провинциальный дворянчик. Дик обещает больше не играть, но Рокэ говорит, что это вздор, Дик будет играть и проигрывать, потому что удача улыбается тем, кто смеется. Их беседу прерывает посланец от кардинала: Сильвестр хочет видеть первого маршала у себя. Напоследок Рокэ учит Дика правильно бить кулаком:
— Прекрасно. Я решил преподать вам урок. Так, на всякий случай, — маршал взял Дика за руку и с силой сжал ее в кулак, — большой палец должен быть снизу. Вот так. Теперь можно бить. Хотите оскорбить — цельте в глаз или в нос. В нос лучше — будет море крови. Если драться всерьез — бейте в горло или в челюсть. Понятно?
Рокэ говорит, что пока Дик при нем, он не станет чужой добычей, и просит предупредить об этом своих друзей.

Всю ночь кардинал провел за старыми астрологическими книгами, расследуя «дело об убийстве Эрнани Одиннадцатого и исчезновении священника Германа и унара Паоло Куньо». Наутро его мучает боль в суставах.
Его навещает Рокэ. Первый маршал выглядит свежим, не смотря на ночное приключение у Марианны. Кардинал говорит о том, что первым делом он сегодня услышал о карточных подвигах Рокэ, и поражается невероятной комбинации, давшей сорок пять очков. Рокэ признается, что сжульничал, и объясняет как именно, попутно доказывая, что Килеан - никудышний комендант. Сильвестр обещает подумать об этом и спрашивает, нет ли в книжной коллекции, оставшейся после Алваро, книг о Гальтаре.
— О Гальтаре? — В синих глазах мелькнуло подобие интереса. — Что именно?
— Почему Раканы ее оставили? Я помню, что сначала Эрнани, уж не помню какой по счету, принял эсператизм, но почему он перенес столицу?
— Кабитэла выгоднее расположена.
— В наше время. Но тогда больше думали не о торговле, а об обороне, а Кольца Гальтары были неприступными.
— Они и сейчас неприступны. Я видел их. Десять лет назад. Хорошо, я поищу книги. Помнится, была одна легенда, мой покойный брат имел глупость мне ее рассказать. Мне было лет пять, и я ужасно испугался.
— Что за легенда?
— Ваше Высокопреосвященство, вам же не пять лет.
— И все же.
— Под Гальтарой лежат огромные пещеры, в которых заключены Изначальные Твари. Они полуразумны, полубезумны и мечтают о дневном свете и теплой крови, но их сдерживают наложенные в незапамятные времена заклятия. Знали бы вы, как я натягивал по ночам на голову одеяло, представляя, как эти бестии вылезают из-под кровати и бросаются на меня. Думаю, тогда я использовал весь отпущенный на мою долю страх.
— С чем вас и поздравляю. И что было с этими чудовищами дальше?
— А вот об этом я забыл. Кажется, они как-то выбрались, а их загнали назад, но при этом то ли пропал, то ли погиб король, а его брат ударился в эсператизм и перенес столицу.

Больше всего на свете Дик мечтает скрыть свой проигрыш от Катарины и эра Августа, но понимает, что это невозможно. Он принимает решение посетить Штанцлера, чтобы сразу получить заслуженный нагоняй и очистить свою совесть.
Штанцлер встречает Дика очень холодно. Он говорит, что Ворон использовал глупость Дика, чтобы опозорить еще одного Человека Чести. Якобы про Эстебана никто не знал, и для всех ночной инцидент выглядел так, как будто кольцо Окделлов и Баловник на самом деле были у Килеана, а Алва вынудил его вернуть собственность законному владельцу. Если бы Дик догадался прийти к Штанцлеру и во всем повиниться, то они бы нашли управу на Эстебана, и никто бы ни о чем не узнал.
Штанцлер рассказывает Дику, что Алва никогда не проигрывает и спрашивает, чему его учит эр. Дик смущен. Он отвечает, что Алва берет его с собой тогда, когда этого требует этикет. Штанцлер удивляется, почему Дик не проигрался раньше, и ставит ему в пример Валентина или Северина, которые не болтаются без дела.
Штанцлер смягчается и рассказывает о невзаимной любви Килеана к Марианне. Дику очень близка эта беда, поскольку он сам тайно влюблен в ее величество и не надеется на взаимность. Он от всей души раскаивается в своем поступке и сочувствует Килеану, по чувствам которого Ворон протоптался кованными сапогами.

В главе так же упоминались персонажи: Марианна Капуль-Гизайль; Людвиг Килеан-Ур-Ломбах; Алваро Алва; Карлос Алва; Эрнани Первый; Эрнани Одиннадцатый№; отец Герман; Паоло Кальявэра; Катарина Оллар; Реджинальд Ларак; Валентин Придд; Северин Заль; Эстебан Сабвэ (Колиньяр);

Полезные описания:

Как Алва обыграл Килеана:
— Я собирался засвидетельствовать свое почтение Их Величествам, — светским тоном заявил Рокэ Алва, словно это что-то объясняло.
Сильвестр вздохнул, иногда ему ужасно хотелось всыпать в бокал Первого маршала содержимое своего пастырского кольца.
— Это делает вам честь, маршал, но при чем тут ваши карточные подвиги?
— Обычно я ношу колет, но вчера на мне был придворный костюм, а нынче мода на кружево, я уж не говорю про отвороты на рукавах камзолов и прочие карманы.
— Рокэ Алва, — кардинал внимательно посмотрел в красивое спокойное лицо, — вы хотите сказать, что сплутовали?
— Скорее, парировал чужой удар.
— Если вы не желаете оказаться в Багерлее, прекратите тянуть из меня жилы. Что вы сделали?
— Подменил колоду, когда господин граф угощал прелестную Марианну нюхательной солью. С ней, видите ли, случился обморок.
— Еще лучше. Герцог вступил в сговор с куртизанкой.
— Не я, Килеан. Милая баронесса, хоть и без удовольствия, подчинилась господину коменданту, но сумела намекнуть, чтоб я не обращал внимания, если ей вдруг станет дурно. Марианна не горит желанием оказаться под добродетелью, ей приятнее видеть сверху порок.
— У порока в отличие от добродетели весьма красивые глаза, так что баронессу можно понять. Итак, красавица вам сообщила, что Килеан намерен схитрить?
— О нет, — блеснул зубами Рокэ, — она лишь подтвердила мою догадку. Граф решил сменить тонто на вьехаррон, но он слишком игрок, чтоб не понимать — в этот вечер судьба от него отвернулась. Килеан не мог рассчитывать на удачу и взял дело в собственные руки. Перерыв ему понадобился для того, чтоб подготовиться. Я лишь последовал его примеру.
— И как же проходила битва гигантов?
— Сначала честно. Я немножко выиграл, граф, соответственно, проиграл, потом я увидел, как он «собирает» колоду на Сердце Молний. Он это делал очень хорошо, не жди я подобного, я б и не заметил. Мне предложили снять, я снял, и тут Марианне стало плохо. Разумеется, снятые карты вернулись на прежнее место, а я вспомнил, что Людвиг носит с собой нюхательную соль. Он с чувством выполненного долга передал флакон Дику, а я, благо все любовались на Марианну с расшнурованным корсетом, заменил колоду.
— Весьма поучительно. И граф попался?
— А что бедняге оставалось? Все колоды у Марианны одинаковы, он получил свои сорок четыре с заменой. Откуда ж ему было знать, что у меня не сорок два, а сорок пять?
— Ну а если б он заряжал колоду не на Молнии, а на Скалы?
— Ваше Высокопреосвященство. — В голосе Рокэ звучал упрек. — Вы же знаете, как я серьезно отношусь к резервам. Я зарядил четыре колоды. Самым трудным было их не спутать.
— Да, армия Талига в надежных руках.
— Чего не скажешь о столице. То, что Людвиг плутует, не самое страшное. Страшно, что он при этом проигрывает. Будь у него в голове хоть что-то, он бы вспомнил, что к Сердцу и Королю должен купить Чужого, а он к Сердцу и Чужому купил Короля. Не мог же я в самом деле таскать с собой восемь колод, это было бы слишком… Нет, Ваше Высокопреосвященство, Килеан — никудышный комендант.

Для обзоров

 <b>ОЭ-Чтения</b> <a href="http://oereader.diary.ru/p202547632.htm">выкладывают </a> пересказ  шестой главы второй части КнК и приглашают к обсуждениям

запись создана: 06.02.2015 в 23:59

@темы: Ричард Окделл, Валентин Придд, КнК, Август Штанцлер, Оллария, кардинал Сильвестр, Чтения, Катарина Оллар, Рокэ Алва, Марианна Капуль-Гизайль, отец Герман, Алваро Алва, Реджинальд Ларак, Карлос Алва, ПОВ: Ричард Окделл, Северин Заль, Паоло Кальявэра, Эстебан Сабве (Колиньяр), ПОВ: кардинал Сильвестр, Эрнани Одиннадцатый, Эрнани Первый, Людвиг Килеан-Ур-Ломбах

---

Часть вторая. Глава пятая. Оллария. «Le Cinq des Deniers»

[ОЭ-читатель]

Название главы: Красное на красном.Часть вторая. Глава пятая. Оллария. «Le Cinq des Deniers»

Основные репортеры: ПОВ: Ричард Окделл;
Место действия: Оллария
Время действия: -
Персонажи: Ричард Окделл; Рокэ Алва; Реджинальд Ларак; Эстебан Сабвэ (Колиньяр); Людвиг Килеан-Ур-Ломбах; Марианна Капуль-Гизайль;



В начале главы Рокэ с Диконом возвращаются из военного лагеря. По дороге Дик переживает, что Рокэ относится к нему с пренебрежением, уделяя больше внимания коню. А так же мыслям о том, что ему хотелось бы завернуть на ярмарку и что своего эра он несколько побаивается.
Далее Дик коротко упоминает о своем присутствии на Малом Совете Меча, на котором он, стоя позади кресла Первого Маршала, думал о Катарине.
Когда они проезжают мимо базарной площади, Баловник пугается окружающего шума и Ричард теряет над ним контроль. Конь, едва не прибив своего наездника устремляется к лесу, но Алва успевает перехватить его под уздцы.
Рокэ заявляет, что у Ричарда дрянная и плохо выезженная лошадь и говорит, что ездить на такой его оруженосец не будет. Ричард обижается и просит дозволения вечером быть свободным.
Вечером Дик приходит к Налю. Ричард сразу понимает что кузен не слишком рад его видеть, но возвращатся к Алве Ричард не хочет, а бесцельно слоняться по городу ему запретил кансильер. Да и Реджинальд быстро откладывает все свои дела и предлагает Дику поужинать в трактире где готовят мясо по-кагетски.
Дик отмечает что Наль всегда любил поесть, в то время как у его отца пищеварение всегда было ужасное. А так же думает что с большим удовольствием пошел бы посмотреть на танцовщиц или в «Шпору», но…
, но Наль после истории с разбойниками имел долгий разговор с эром Августом, после чего стал ужасно недоверчивым. Дик целую неделю злился на то, что кузен и кансилльер запретили ему общаться с гвардейцем Мариусом, казавшимся им подозрительным.
Ричард счел нападение случайностью.
Реджинальд соглашался, но при этом вздыхал, как рота монахов, а потом у Мариуса кончился отпуск, и тот вернулся в армию. Ричарда это огорчило — гвардеец ему нравился, с ним было бы веселей, чем с Налем.
Ричард думает что стоило бы пойти в «Шпору» одному, но потом вспоминает что там был Эстебан и думает, что не очень хочет нарываться на неприятности, но вполне может и сам погулять по Олларии, что няньки ему не нужны.
Пока они идут к трактиру, Дик мысленно сетует на то что, кузен конечно Человек Чести, но выглядит совсем не как рыцарь, да и ведет себя скорее как лавочник. А Наль обогащает Ричарда рассказом об особенностях кагетской кухни.
Стоило им выпить по кружке, как в трактир заявился Эстебан Колиньяр.
Эстебан легко разводит Ричарда на обещание провести вечер за игрой в кости. Ричард обещает Налю, который упрямо отговаривал кузена играть, что проиграет не более 10 таллов. Но проигрывает все что имеет – 42 талла.
По ходу игры Наль то причитает, что Дик не может столько проигрывать, то о том, что банк не может выигрывать с таким постоянством, но в последний момент, когда Дик проиграл уже все, Наль слишком громко высказывает свое мнение о бедном положении Окделлов и Эстебан подкалывает этим Дика. Дик продолжает игру, отыгрывает 18 таллов. Наль снова его уговаривает остановится. Приятели Эстебана подначивают и подсмеиваются над Диком и тот решается играть дальше.
Дик проигрывает все и ставит Баловника.
Наль решительно пытается пресечь это безобразие, заявляя Ричарду, что как старший он запрещает ему играть. Ричард встает на дыбы и решительно заявил Налю что тот ему не указ. Ричарда поддержал кто-то из толпы. Следующим ходом Дик проиграл Баловника.
У него больше не было ничего, оставалось лишь встать и выйти. Дик так и поступил, но, когда он поднимался из-за стола, его глаза встретились с глазами Эстебана.
— Ваша ставка, герцог.
Дик понимал, что то, что он творит, даже не глупость, а подлость и предательство по отношению ко всем — матери, Эйвону, эру Августу, отцу, но он сорвал с пальца родовое кольцо и бросил на стол.
На следующее утро Ричарда мучает совесть и стыд за то что он совершил. Он думает что Наль был кругом прав, но не понимает зачем кузен так обидно при всех лез со своими советами. Ричард понимает что теперь о его позоре узнают все, кансильер, королева.
Всю ночь и весь день Ричард ищет способ вернуть кольцо. Но понимает, что денег у него нет, и помощи просить не у кого. Дикон всерьез помышляет о героической смерти, но вместо этого ему приходится одеваться в цвета ворона и ехать с ним во дворец.
В конюшне Ворон высмеивает поступок Дика, сначала решив что тот просто вышвырнул Баловника, а потом в куда более резких выражениях отчитывает за то, что Ричард проиграл коня в кости и допытывается что еще проиграл Окделл и кому.
Ворон допытывается кто именно выиграл у Ричарда коня, а так же отмечает что Дик продул кольцо. После чего велит оседлать Дику одну из своих лошадей – Соро.
Когда они садятся на лошадей, Ворон отдает Дикону одно из своих колец.
— Наденьте. Мне оно великовато, а для Окделла, думаю, в самый раз.
— Я не…
— Хватит! — прикрикнул Алва. — Свой подвиг вы совершили вчера. Пока не вернете отцовское кольцо, будете носить мое. Считайте это наказанием. Напомнить вам о присяге?
Дикон вздохнул и надел кольцо. Камень, черный и продолговатый, слегка напоминал проигранный. И Алва, и Окделлы носили один и тот же цвет, только у Властителей Скал черным было поле герба, а у Повелителей Ветров — сам знак.
Они выезжают. Дик думает, что во дворец, но потом понимает, что едут они куда-то в другое место. По дороге он страшно корит себя за утрату кольца и коня. Вспоминает как относился к костям его отец. Корит себя, что позволил себя втянуть в игру. Удивляется как он мог испугаться прослыть нищим и жадным в глазах какого-то Колиньяра.
Рокэ одергивает его перед домом Марианны Капуль-Гизайль и говорит, что здесь играют по крупному.
Ричард следует за Вороном в дом Марианны, лишь мельком отмечая, что Ворон променял высочайшую аудиенцию на игру в карты.
По пути Ворону сообщают, что удивлены его осведомленностью, что сегодня Марианна видимо сменит покровителя. Что виконт Валмэ в три часа сел играть с Килеаном ур-Ломбахом и проиграл все подчистую.
Ричард искренне жалеет Валмэ. А Рокэ поясняет ему суть интриги.
— Надеюсь, юноша, вы поняли, в чем дело? — блеснул сапфировыми глазами маршал. — Нынешний, скажем, покровитель баронессы сцепился с нашим дорогим комендантом. Валме весьма богат, но в тонто играют только под «расплату», то есть проигравший, вставая из-за стола, немедленно платит или оставляет залог. Расписки и честное слово не годятся. Наличных у Валме не хватило, и он поставил на кон любовницу. Марианна стоит дорого, но если не везет, то не везет.
Их встречает Салиган.
— Рокэ, — Раймон Салиган, как всегда, небрежно одетый, от души тряханул руку Ворона, и Ричарда передернуло от отвращения, — я думал, вы, гм… у Ее Величества.
— Обстоятельства переменились, — улыбнулся герцог, — тут, говорят, идет форменное сражение?
— Скорее, форменный разгром. Кампания безнадежно проиграна.
— Нет безнадежных кампаний, есть безнадежные дураки.
— Насчет войны спорить не стану, — хмыкнул Салиган, — вам виднее, но тут мы имеем именно разгром. Желаете взглянуть лично?
— Именно, дорогой граф. Я намерен показать этому юноше, как проигрывают состояния. Это весьма поучительно.
Дик осматривает гостей, замечает в углу Валентина Придда. Оценивает, что все шепчутся о прибытии сюда Ворона. И думает что жить ни на кого не оглядываясь должно быть жутко и восхитительно.
К ним подходи Марианна, они обмениваются с Рокэ светскими фразами из подтекста которых ясно следует что положение дел катастрофическое. Ворон занимает позицию у камина, куда ему приносят вино.
В голове у Дикона толкались и возились десятки вопросов, оттеснившие даже его собственные беды, но спрашивать маршала оруженосец не решался. Было очевидно, что в доме Марианны происходит что-то запретное, скандальное и необычное даже по столичным меркам.
На глазах у изумленной и затаившей дыхание толпы Валмэ проигрывает 42 тысячи и Марианну. Людвиг торжествуя требует подавать обед, но Марианна напоминает ему о том, что следует соблюдать ритуал.
Рокэ позволяет нескольким дворянам уверить Людвига что никто не поднимет такой долг, а потом уведомляет что готов проверить свою репутацию.
В мертвой тишине раздался звон. Хозяйка выронила бокал. Дикон видел ее лицо — отрешенное, как у молящихся с фресок старой капеллы.
— Ваши условия?
— Я не имею обыкновения снижать ставки, — бросил Людвиг.
— Но, — темная бровь слегка приподнялась, — может быть, вам угодно их повысить?
— Он сошел с ума, — выдохнул какой-то щеголь, — он положительно сошел с ума, и ему некуда девать деньги.
— Ворон всегда может навязать Килеану ссору, — шепотом откликнулся темно-зеленый.
— Проще сразу сказать «кошелек или жизнь», — засмеялся кто-то еще, — драться с Вороном? Упаси Всеблагий, разве что тому глаза завяжут.
— И отрубят правую руку, — поддакнул первый.
— Тогда, Харберт, я убью вас левой, — бросил, не оглядываясь, Алва, — не бойтесь, Людвиг, я не намерен обвинять вас в мошенничестве, но свечей и впрямь лучше побольше. Не нужно давать повода сплетникам.
Рокэ просит Ричарда выбрать колоду.
Далее игроки договариваются о цене очка. Ворон предлагает очень высокие ставки и позволяет Людвигу перевести очки в деньги. Выходит что 42 очка – оказываются суммой в 11 тысяч таллов. У Рокэ спрашивают есть ли у него с собой такая огромная сумма.
— Старый Йордан оценил «Звезды Кэналлоа» в тридцать шесть. У меня есть что проигрывать, сударь. Мы с вами, к счастью, не нищие. Предлагаю с сего момента повысить ставки. Талл за очко? Или половина?
Они договариваются о цене в талл. Скидывают монетку, выясняя кто будет первым. Первым оказывается Людвиг.
Партия началась спокойно, даже скучно. Кое-кто из зрителей, разочарованно вздохнув, потянулся в другие залы. Остались лишь знатоки, понимающие, что противники изучают друг друга, не думая об очках. Килеана в деле видели многие, но Ворон, как игрок, был для всех лисой в норе. Маршал играл очень осторожно. Если б не чудовищная фора, это было разумно, но переломить подобную партию без риска почиталось невозможным. Именно к такому выводу пришел стоящий рядом с Диконом темно-зеленый. Ричард и сам так полагал, но спустя час с небольшим парень в сером колете, взглянув на запись, дрожащим голосом оповестил зрителей, что Ворон отыграл тысячу двести.
Коса нашла на камень. Людвиг играл хорошо, даже очень, он чуял карту, у него была прекрасная память, но он зарывался и, гонясь за очками, часто забывал придержать при себе ведущую масть, которая в конце коло оказывалась решающей. Рокэ вываживал противника, позволяя тому отбирать вначале все, что можно и нельзя, и отыгрывался на последних ходах, лишая графа призовых очков, в пять, а то и в десять раз превышавших начальные. Игра стремительно набирала разгон, маршал не делал ни единой ошибки, не забывая использовать каждый промах Килеана, а промахов этих становилась все больше.
В процессе игры Ворон подает пример противнику, спокойно пьет кровь и вообще ведет себя весьма равнодушно, медленно но верно отыгрывая у Килеана очки. Наблюдающие обмениваются колкими замечаниями относительно личности игроков, а Ворон не забывает ткнуть Ричарду в лицо примером проигрывающего Человека Чести.
Отыграв большую часть суммы, Ворон сообщает противнику что тот играет плохо, что ему не везет и что пока ему еще должны, стоит забрать деньги и уйти из игры. Людвиг потребовал продолжить игру.
Следующие коло дали графу надежду. Килеан играл медленно и очень осторожно, не слушая ни советов, ни подначек. Рокэ откровенно заскучал и сделал несколько ошибок. Людвиг рискнул и угадал. Рискнул снова и опять выиграл. Алва спросил еще вина и сбросил несколько карт, почти не глядя, видимо, слухи о том, что Ворон не пьянеет, были еще одной сказкой.
Стоя среди зрителей, Дик сам не знал, чего хочет. Людвиг был Человеком Чести, но выходка Ворона не могла не восхищать. Килеан рискнул сбросить четыре карты сразу — выиграл и стал рисковать напропалую. Немного выиграл, много проиграл, потребовал вина, выпил и пустился во все тяжкие. Его охватило присущее большинству игроков безумие — граф перестал следить за очками, прикидывать, какие масти на руках у соперника, запоминать те, что были у него самого. Ворон же больше не ошибался, он по-прежнему улыбался, прихлебывал вино, мимоходом отвечая на реплики гостей, но, когда Дикон случайно поймал синий взгляд, ему стало страшно.
В третьем часу ночи Ворон сравнял счет. Людвиг предлагает перейти на въехаррон, но после обеда. Ворон соглашается.
За обедом Ворон ухаживает за баронессой, хотя та почти ничего не ест. Килеан-ур-Ломбах тоже.
Рокэ за обедом обсуждает с Марианной ее здоровье и причуды женских обмороков от духоты. Марианна уверяет его, что женский обморок не повод прекращать игру. Рокэ предлагает вернутся к игре. Они снова бросают монетку, на сей раз сдает Рокэ.
В пятом часу комендант Олларии был должен Рокэ 900 таллов.
Марианне стало дурно. Рокэ велел Валме отвести ее к окну. Потом попросил у Людвига соль для дамы. И велел Ричарду соль эту отнести. Игра продолжилась.
На последних конах, Рокэ начинает подымать ставки, требуя у Людвига подтверждения платежеспособности. Килеан требует сказать на что играет Рокэ, на «долг» Валмэ или звезды Кэналлоа. Рокэ говорит что на «Долг».
Они сдают. Килеан бросает на стол одну из самых сильных комбинаций, считая себя победителем. Но Рокэ его обыгрывает выложив самый сильный расклад.
Килеан пытается назначить цену на свой проигранный бриллиант. Рокэ требует вернуть ему коня и кольцо Ричарда. Килеан приходит в смятение. Рокэ обещает отдать кольцо кардиналу. С этим Рокэ забирает оруженосца и покидает гостеприимный дом Марианны.

В главе так же упоминались персонажи: Северин Заль; Август Шатнцлер; Катарина Оллар; Раймон Салиган; Марсель Валмэ; Марианна Капуль-Гизайль; Квентин Дорак;
Полезные описания:

Деревня Мерция
Военный лагерь, откуда возвращался Первый маршал, находился неподалеку от Мерции, большой деревни, где в Карлов день проводились знаменитая ярмарка и карнавал.

О фамильных кольцах
Дикон вздохнул и надел кольцо. Камень, черный и продолговатый, слегка напоминал проигранный. И Алва, и Окделлы носили один и тот же цвет, только у Властителей Скал черным было поле герба, а у Повелителей Ветров — сам знак.

Про игральные карты
Разумеется, Дикон слышал про карты и даже держал их в руках. После того, как Николаос Евангеллату изобрел печатный станок, разноцветные картинки быстро вошли в моду. Другое дело, что для игры в тонто или вьехаррон требовались опыт и сноровка.

Правила тонто
в тонто играют только под «расплату», то есть проигравший, вставая из-за стола, немедленно платит или оставляет залог. Расписки и честное слово не годятся.

Так как момент игры в карты на Марианну считается одним из основных моментов книги, под катом привожу его полностью.

Разумеется, Дикон слышал про карты и даже держал их в руках. После того, как Николаос Евангеллату изобрел печатный станок, разноцветные картинки быстро вошли в моду. Другое дело, что для игры в тонто или вьехаррон требовались опыт и сноровка. В любое другое время Ричард был бы в восторге от возможности взглянуть на игру, но после того, что он натворил, это было мучительным. Впрочем, Рокэ мнения оруженосца не спрашивал, Ворону взбрело в голову променять высочайшую аудиенцию на карточный вечер у куртизанки, и Ричарду осталось лишь радоваться, что он предстанет перед глазами Штанцлера и королевы без перстня еще не сегодня.
Подобострастные слуги увели лошадей. Моро успел выказать им свой норов, но герцог, и не подумав оглянуться на злое ржанье и растерянные вопли, вступил в ярко освещенный дом. Дикон шел за своим эром, как пришитый, и дело было отнюдь не в приказе. В роскошном, набитом людьми особняке выросший в разграбленном замке юноша чувствовал себя потерянным, он вообще робел от шумных компаний. В толпе разряженных чужаков Алва был единственным знакомым, к тому же в присутствии Ворона вряд ли кто-то осмелится заговорить с его оруженосцем о неприятных вещах.
Рокэ, небрежно раскланиваясь, поднимался по лестнице, словно не замечая удивленных и раздраженных взглядов. Алву не любили ни Люди Чести, ни «навозники», но мало кто решался выказать маршалу свои чувства. Зло было надежно защищено сталью и золотом.
— Маршал, вас ли я вижу? — Тщедушный господин в розовом атласе спешил к ним, медово улыбаясь.
— Разумеется, герцог.
— Как вы узнали?
— Что именно? — Ворон щелчком поправил кружево манжет. — Оллария велика, а мир еще больше, в нем много чего происходит.
— Что прелестная Марианна вот-вот сменит покровителя.
— Но, — глубокомысленно протянул Алва, обводя глазами обтянутую шелком комнату, — покровитель у прелестной Марианны, без сомнения, весьма щедр. Чем же он провинился?
— О, ничем… Но Валме слишком азартен. В три часа он сел играть с Килеаном.
— Тонто?
— Разумеется. Милый виконт спустил все, что имел, и…
— И решил сыграть на любовницу и свои подарки? — поднял бровь Рокэ. — Не сказал бы, что это элегантно.
— Вы угадали. Килеан давно точит зубы на этот персик, а Валме никогда не умел остановиться вовремя.
— В таком случае играют по-крупному. Идемте, Ричард, это, по меньшей мере, забавно.
Рокэ умудрялся находить забавное во всем, а вот Дикону стало жалко неведомого Валме, который не мог остановиться. Он тоже не смог. Под десятками чужих глаз признать поражение, сказать, что тебе нечем расплатиться, да легче умереть!
— Надеюсь, юноша, вы поняли, в чем дело? — блеснул сапфировыми глазами маршал. — Нынешний, скажем, покровитель баронессы сцепился с нашим дорогим комендантом. Валме весьма богат, но в тонто играют только под «расплату», то есть проигравший, вставая из-за стола, немедленно платит или оставляет залог. Расписки и честное слово не годятся. Наличных у Валме не хватило, и он поставил на кон любовницу. Марианна стоит дорого, но если не везет, то не везет.
— Рокэ, — Раймон Салиган, как всегда, небрежно одетый, от души тряханул руку Ворона, и Ричарда передернуло от отвращения, — я думал, вы, гм… у Ее Величества.
— Обстоятельства переменились, — улыбнулся герцог, — тут, говорят, идет форменное сражение?
— Скорее, форменный разгром. Кампания безнадежно проиграна.
— Нет безнадежных кампаний, есть безнадежные дураки.
— Насчет войны спорить не стану, — хмыкнул Салиган, — вам виднее, но тут мы имеем именно разгром. Желаете взглянуть лично?
— Именно, дорогой граф. Я намерен показать этому юноше, как проигрывают состояния. Это весьма поучительно.
Ричард напрягся, ожидая, что эр расскажет про вчерашнее, но тот спокойно пошел дальше. В углу мелькнули удивленные глаза Валентина Придда, но он не подошел — здороваться с Вороном было выше его сил. Алва продолжал свое шествие, люди расступались перед улыбающимся герцогом так, словно тот шел с обнаженной шпагой, но за их спинами бежал шепоток. Дикон не сомневался — гости Марианны обсуждают явление маршала. Как ни странно, это льстило. Святой Алан, жить, ни на кого не оглядываясь и над всеми и всем смеясь, — как это, должно быть, жутко и восхитительно!
— Всеблагий и Всемилостивый! — Полная брюнетка с бархатистой кожей и огромными глазами всплеснула унизанными браслетами ручками, одну из которых Алва не замедлил поцеловать.
— Счастлив засвидетельствовать свое почтение звезде Олларии.
— Нет, это я счастлива. — Ричард сообразил, что это и есть прославленная Марианна. Она и впрямь была красива, но юноше припомнились голубые глаза и пепельные волосы Катарины Ариго. Роскошная роза и бледный гиацинт… Кому нужна роза!
— Я отчаялась увидеть вас в этом доме.
— Отчаяние — глупое чувство, эрэа, — заметил Ворон, — впрочем, любовь, вера и надежда еще глупее. Как бы то ни было, я здесь. Вы, я вижу, следите за игрой. Что, бесподобный Килеан-ур-Ломбах и впрямь выигрывает?
— О да, — женщина засмеялась, но Дикону показалось, что ей хочется плакать, — сейчас у него тысяч тридцать…
— Прискорбно. Вы не будете возражать, если мы с моим оруженосцем присядем у камина?
— Я прикажу подать вина. Вы ведь пьете только «Черную кровь»?
— Слухи, как всегда, преувеличены. Я и впрямь предпочитаю это вино, но если его нет…
— Есть. И будет, пока я хозяйка в этом доме. — Губы женщины дрогнули.
— В таком случае я стану здесь частым гостем. Ваш покорный слуга, — герцог еще раз поцеловал руку баронессе, и та отошла. — Она ранена, истекает кровью, но не спускает флаг, — заметил Ворон, — редкое качество, юноша. Особенно в женщине.
В голове у Дикона толкались и возились десятки вопросов, оттеснившие даже его собственные беды, но спрашивать маршала оруженосец не решался. Было очевидно, что в доме Марианны происходит что-то запретное, скандальное и необычное даже по столичным меркам. Ричард смирно сидел у огня, созерцая своего эра. Слегка сощурив глаза, Алва лениво разглядывал играющих и любопытствующих, иногда прихлебывая вино. Дикон не понимал, зачем они здесь. Юноше ужасно хотелось присоединиться к нависшим над игорным столом любопытным, но он терпел, довольствуясь тем, что ловил вырывающиеся из общего гула слова.
Валме проигрывал, Килеан-ур-Ломбах набирал очки. Цифры, которые называли, повергали проигравшего четыре с небольшим сотни юношу в благоговейный трепет. Внезапно гул затих. Кто-то в последний раз ахнул, кто-то ругнулся, и настала полная тишина.
— Сорок две тысячи, господа, — произнес породистый, низкий голос. — Как мы и договаривались. Валме, вам есть чем ответить, или вы отступаетесь?
— Увы, — второй голос был немного выше, и в нем чувствовалась горечь, — если вы не соблаговолите…
— Мы играем в тонто, сударь, — возразил первый. — Карты не любят, когда отступают от правил. Итак, вы сдаетесь?
— Да, — откликнулся проигравший. — Марианна, мне, право, жаль…
— Думаю, — распорядился первый, — пора подавать обед. Мы и так задержались…
— Постойте, — хрипловатый голос принадлежал баронессе, — карты и впрямь требуют соблюдения ритуала. Людвиг, вы должны спросить, может быть, кто-то пожелает принять на себя проигрыш Валме?
— Что ж, я всегда играю по правилам. Итак, господа, сорок две тысячи. — Дикон не видел лица Людвига, но готов был поспорить, что тот торжествующе улыбается. — Никто не хочет повесить сей маленький камешек на свою шею?
— Генерал, — откликнулся некто в темно-зеленом, стоящий спиной к Дикону, — вряд ли кого-то из нас ненавидят столь сильно, что это переломит вашу удачу.
— И душу Чужому мы не продавали, — добавил подпиравший стену кудрявый дворянин.
— Признайтесь лучше, — заметил победитель, — что вы боитесь за свое золото, а вот я почитаю деньги далеко не главным.
— Золотые слова, граф. — Рокэ передал недопитый бокал Дикону и поднялся. — Золото — славный слуга, но мерзейший господин. Не сыграть ли нам? Полагаю, меня достаточно ненавидят, чтоб умаслить самую капризную из дев Удачи.
— Вы и впрямь решили сыграть, герцог? — В голосе Людвига промелькнуло неподдельное изумление. — Я ни разу не видел вас с картами.
— Ну, — заметил Алва извиняющимся тоном, — с обнаженной шпагой вы меня тоже пока не видели… Итак, какой камешек валится на мои хрупкие плечи?
— Сорок две тысячи, — услужливо подсказал невесть откуда взявшийся потрепанный господин.
— Да, моя репутация всеобщего нелюбимца подвергается серьезному испытанию. Что ж, принято!
В мертвой тишине раздался звон. Хозяйка выронила бокал. Дикон видел ее лицо — отрешенное, как у молящихся с фресок старой капеллы.
— Ваши условия?
— Я не имею обыкновения снижать ставки, — бросил Людвиг.
— Но, — темная бровь слегка приподнялась, — может быть, вам угодно их повысить?
— Он сошел с ума, — выдохнул какой-то щеголь, — он положительно сошел с ума, и ему некуда девать деньги.
— Ворон всегда может навязать Килеану ссору, — шепотом откликнулся темно-зеленый.
— Проще сразу сказать «кошелек или жизнь», — засмеялся кто-то еще, — драться с Вороном? Упаси Всеблагий, разве что тому глаза завяжут.
— И отрубят правую руку, — поддакнул первый.
— Тогда, Харберт, я убью вас левой, — бросил, не оглядываясь, Алва, — не бойтесь, Людвиг, я не намерен обвинять вас в мошенничестве, но свечей и впрямь лучше побольше. Не нужно давать повода сплетникам.
Слуги поспешно притащили два новых канделябра и подали поднос с нераспечатанными колодами.
— Ричард, — махнул рукой Алва, — оставьте этот нелепый бокал, идите сюда и выберите колоду.
Дикон, сунув злополучное вино одному из слуг, подошел к карточному столику, немного посмотрел на одинаковые бруски, завернутые в запечатанную сургучом кожу, и торопливо схватил первый попавшийся.
— Благодарю вас. Итак, сколько у нас за очко? Полталла или целый?
Целый?! Талл за очко с признанием за Людвигом форы в сорок две тысячи?!
— Вы раньше мне не казались сумасшедшим, Алва.
— В таком случае вы — приятное исключение. Так талл или половина?
— Мы играли по четверти.
— Фи, — покачал головой Рокэ. — Переведем ваши очки в деньги?
— Как вам будет угодно.
— Значит, переведем. Это…
— Десять с половиной тысяч таллов.
— Для ровного счета возьмем одиннадцать.
— Позвольте полюбопытствовать, неужели вы принесли с собой такую сумму?
— Старый Йордан оценил «Звезды Кэналлоа» в тридцать шесть. У меня есть что проигрывать, сударь. Мы с вами, к счастью, не нищие. Предлагаю с сего момента повысить ставки. Талл за очко? Или половина?
— Вы заставляете меня выбирать между жадностью и великодушием. Уступаю выбор вам.
— Великодушие не по мне, — блеснул зубами Рокэ. — Талл. Разыграем сдачу. Ваш оруженосец нам поможет?
— Я не беру его с собой в подобные места.
— Вот как? Значит, бедному мальчику приходится развлекаться самостоятельно. Господа, кто-нибудь поможет нам разыграть сдачу? Может быть, вы, виконт? Решка или дракон?
— Решка. — Людвиг, как Человек Чести, и не мог сказать иначе — герб Олларов был ему ненавистен.
— А мне, стало быть, дракон, — засмеялся Рокэ, — вернее, то, что от него оставил Победитель. Бросайте.
Золотой кружок мелькнул в воздухе и упал.
— Решка, Рокэ, — извиняющимся тоном сказал Валме, — видимо, вас не только ненавидят, но и любят.
— Как некстати, — пожал плечами Ворон, — но я надеюсь на чувства истинных талигойцев. Сдавайте же…

4

Партия началась спокойно, даже скучно. Кое-кто из зрителей, разочарованно вздохнув, потянулся в другие залы. Остались лишь знатоки, понимающие, что противники изучают друг друга, не думая об очках. Килеана в деле видели многие, но Ворон, как игрок, был для всех лисой в норе . Маршал играл очень осторожно. Если б не чудовищная фора, это было разумно, но переломить подобную партию без риска почиталось невозможным. Именно к такому выводу пришел стоящий рядом с Диконом темно-зеленый. Ричард и сам так полагал, но спустя час с небольшим парень в сером колете, взглянув на запись, дрожащим голосом оповестил зрителей, что Ворон отыграл тысячу двести.
Коса нашла на камень. Людвиг играл хорошо, даже очень, он чуял карту, у него была прекрасная память, но он зарывался и, гонясь за очками, часто забывал придержать при себе ведущую масть, которая в конце коло оказывалась решающей. Рокэ вываживал противника, позволяя тому отбирать вначале все, что можно и нельзя, и отыгрывался на последних ходах, лишая графа призовых очков, в пять, а то и в десять раз превышавших начальные. Игра стремительно набирала разгон, маршал не делал ни единой ошибки, не забывая использовать каждый промах Килеана, а промахов этих становилась все больше. После особенно бурного коло, принесшего Ворону семьсот семьдесят очков, а Людвигу — тридцать, Валме не выдержал:
— Не пойму, Рокэ, из чего вы сделаны — из стали или изо льда?
— Не знаю, — пожал плечами Ворон, тасуя колоду, — кровь у меня красная.
— Однако пьете вы «Черную».
— Как правило, — согласился маршал и поискал глазами слугу. — Любезный, в этом доме еще осталась «Черная кровь»?
— Да, сударь.
— Принесите.
— Рокэ, стоит ли? — вмешался темно-зеленый, то ли симпатизировавший Ворону, то ли не желавший добра его сопернику.
— Я за себя отвечаю, — бросил кэналлиец.
— Я тоже выпью, — буркнул Килеан. — Зря я отдал вам последний кирк.
— Да, глупая ошибка, — подтвердил маршал, тасуя колоду. Казалось, ему все равно, выиграет он или проиграет. Возмущенная таким равнодушием удача, как истинная кокетка, обратила свой взор на невежливого кавалера. Фора таяла, сначала медленно, потом все быстрее. Переведя очки в деньги, Людвиг уменьшил свое преимущество в четыре раза. В начале игры это казалось разумным, теперь умудренные игроки многозначительно качали головами, осуждая графа за излишнюю жадность. Дикон видел, что тот начинает закипать.
— Не надейтесь, что вам снова так повезет. — Тон, каким это было сказано, не оставлял сомнений в чувствах Людвига, но Рокэ откровенно наслаждался чужой яростью.
— Дражайший граф, — кэналлиец принял у слуги бокал, — благодарю, любезный. Так вот, дражайший Килеан, если б я рассчитывал, что мне повезет, я бы утонул в колодце в невинном трехлетнем возрасте, не совершив ни единого злодеяния. Разумеется, второй раз за вечер ТАК вы не ошибетесь. Ваша сдача.
Людвиг сдал, игра продолжалась. Оллария спала, тихо было и в доме — почти все гости сгрудились вокруг стола и, затаив дыхание, наблюдали за невероятным поединком. Килеан проигрывал и проигрывал стремительно. Неудача трясла его, как борзая зайца.
— Только дурак продолжает игру, когда фортуна повернулась крупом и лягается, — вполголоса заметил некто, стоящий рядом с Диком.
— Дурак и продолжает, — прошипел Валме, жаждавший поражения своего победителя.
— Видите, Ричард, как один молодой человек выглядел прошлой ночью? — пробормотал, не отрываясь от карт, герцог, протягивая оруженосцу опустевший кубок. — Налейте.
Ричард налил, Рокэ коротко поблагодарил и сбросил несколько карт. Людвиг Килеан пожирал взглядом соперника, надеясь по его лицу догадаться, что именно тот сбросил, а Рокэ смаковал «Черную кровь», загадочный, как десяток демонов.
Килеан выкладывал карту за картой. Рокэ отвечал: тройка Скал, пятерка Молний, Сердце Волн…
Глаза Людвига исступленно сверкнули, он бросил Королеву и Рыцаря Молний. Рокэ небрежно открыл две оставшиеся у него карты — Король Молний и Сердце Ветра. Ричарду показалось, что Килеан скрипнул зубами.
— Вам не кажется, что у Рокэ позеленели глаза? — заметил какой-то дворянин в коричневом.
— Еще бы, он вот-вот станет Повелителем Кошек….
— Одной кошки, — засмеялся Салиган, — но очаровательной.
— Еще одной, — поправил коричневый, — Разрубленный Змей, удача залезла Ворону на колени, как…
— Как, скажем, Королева Молний, — перебил изрядно выпивший Валме, — и не слезет, пока…
— Вы знаете, граф, я вас скоро догоню, — ленивый голос заставил всех вздрогнуть. — Вам, мой друг, явно не везет… Разве что в последнем коло пошла ваша масть, да и то, — Алва поставил бокал и неожиданно резко сказал: — Я играю лучше, сударь, и удача на моей стороне. Ей, как и всякой шлюхе, нравятся мерзавцы и военные, а я и то, и другое. Заканчивайте игру, Людвиг. Пока не поздно. Сейчас я еще должен вам две тысячи. Забирайте и уходите.
В свете свечей брошенные на скатерть кэналлийские сапфиры и впрямь казались синими звездами, но глаза Ворона горели ярче.
Килеан молчал, молчали и все остальные. Все было, как и вчера, только на месте Ричарда Окделла был другой Человек Чести, а место «навозника» занял потомок Рамиро-предателя. Дикон знал мысли Людвига — вчера он думал так же. Его тоже пытались остановить, когда у него кончились деньги, и он поставил сначала Баловника, а потом, в ужасе от того, что творит, кольцо. Людвиг был старше Дика лет на двадцать, но какое это имело значение! Он был игроком, и ему было тяжело смириться с проигрышем. Он был Человеком Чести, и ему претило проиграть отродью предателя. Он был дворянином и не желал снискать славу осторожного скопидома.
— Сдавайте, Алва!
— Вам не везет, сударь, и вам не семнадцать лет. Уходите, пока не натворили глупостей.
— В самом деле, Людвиг, — примирительно сказал кто-то в цветах Дома Волны, — Алва сегодня на коне, и пусть его.
— Не везет в игре — повезет в любви, — заметил, улыбаясь, серый колет.
— Разрубленный Змей! Килеану повезет в любви, только если повезет в Игре, — заржал Валме.
— Людвиг, неужели вы не хотите сбить с Ворона спесь?
— В самом деле, должно же это когда-нибудь у кого-нибудь получиться!
— У кого же, если не у вас.
— Закатные твари, Рокэ рискнул своими «Звездами»… Кто рискует, тому Чужой подсказывает!
Гости были пьяны, Килеан тоже. Он резко повернулся к улыбавшемуся маршалу.
— Сдавайте!
— Извольте. Дикон, вина!
Следующие коло дали графу надежду. Килеан играл медленно и очень осторожно, не слушая ни советов, ни подначек. Рокэ откровенно заскучал и сделал несколько ошибок. Людвиг рискнул и угадал. Рискнул снова и опять выиграл. Алва спросил еще вина и сбросил несколько карт, почти не глядя, видимо, слухи о том, что Ворон не пьянеет, были еще одной сказкой.
Стоя среди зрителей, Дик сам не знал, чего хочет. Людвиг был Человеком Чести, но выходка Ворона не могла не восхищать. Килеан рискнул сбросить четыре карты сразу — выиграл и стал рисковать напропалую. Немного выиграл, много проиграл, потребовал вина, выпил и пустился во все тяжкие. Его охватило присущее большинству игроков безумие — граф перестал следить за очками, прикидывать, какие масти на руках у соперника, запоминать те, что были у него самого. Ворон же больше не ошибался, он по-прежнему улыбался, прихлебывал вино, мимоходом отвечая на реплики гостей, но, когда Дикон случайно поймал синий взгляд, ему стало страшно.
Часы в углу пробили три четверти третьего, когда виконт Валме благоговейно прошептал.
— Догнал!
— Да, — согласился Рокэ. — Вековая ненависть — великая вещь. Что ж, дорогой граф. Счет сравнялся, и я вам ничего не должен, а вот милейший Валме мне задолжал, ну да мы как-нибудь разберемся.
— Вы правы, — согласился Килеан, — уже поздно. Для тонто. Но мы можем закончить вьехарроном .
— Можем, — сверкнул глазами Рокэ.
— Только давайте хоть немного перекусим, вы появились позже, а я…
— Разумеется, в мои планы отнюдь не входит уморить коменданта Олларии голодом.
— Маршал, — подал голос кто-то из сторонников Алвы, — не спугните удачу. Прерывать игру — дурная примета.
— Глупости, — махнул рукой Ворон, поднимаясь из-за стола, — Удача не воробей, а женщина. Никуда не денется.

5

Повар как-то умудрился спасти ужин, хоть подавать его пришлось позже часов на пять, если не на шесть. Дик стоял за креслом своего эра, ухаживавшего за баронессой. Марианна почти ничего не ела, сидевший напротив Людвиг тоже не проявлял интереса к кулинарным шедеврам, зато зрители угощались вовсю, рассыпаясь комплиментами красоте и гостеприимству хозяйки и обсуждая великие карточные баталии.
— Баронесса, — Рокэ подлил даме вина, — боюсь, наше общество вам не столь приятно, как ваше нам.
— Я и впрямь немного устала, — призналась баронесса.
— Ночи стоят очень душные, не правда ли?
— Да, а я переношу духоту с трудом. Позавчера я едва не потеряла сознание, но, герцог, умоляю вас, не обращайте внимания. Смерть от жары мне не грозит.
— Надеюсь, сегодня вам не станет дурно.
— О, уверяю вас, это не самая жаркая ночь в моей жизни, — рассмеялась Марианна. — Женский обморок не повод для мужчин прекращать войну или игру. Но мы слишком много говорим о моем здоровье, оно того не сто́ит.
— Ну что вы, оно стоит много дороже всех сокровищ земных. Я полагаю, нам с графом лучше вернуться к игорному столу. Не правда ли, Людвиг? Вы, видимо, несколько преувеличили свой голод?
— Видимо. — Килеан пригубил вина и поднялся. — Что ж, герцог, продолжим. Я зря состязался с вами в тонто, вы же у нас великий стратег, но в вьехарроне все равны.
— Вы так полагаете? — поинтересовался Рокэ, поправляя кружева.
— А вы нет?
— Не верю в равенство и никогда не верил. Валме, вы не будете столь любезны, что бросите монетку? Вы по-прежнему ставите на решку, граф?
— Я стараюсь не менять своих принципов.
— Похвально. Я тоже, ведь нигде не сказано, что можно менять то, чего нет и не было… Благодарю, Валме. Что ж, на сей раз сдавать придется мне.
Игра была другая, но игроки остались прежними. Рокэ был спокоен, Людвиг через раз зарывался и проигрывал, хоть и непомногу. В пятом часу комендант Олларии был должен Первому маршалу девять сотен таллов. Сгрудившиеся у стола зрители понемногу разбрелись, осталось лишь с десяток самых стойких.
— Предлагаю не больше трех партий и перемирие. — Людвиг начинал клевать носом.
— Извольте, — с готовностью согласился Рокэ.
— Снимайте.
— Прошу. Мои девятьсот.
— И еще десять. Ваше слово?
— Меняю.
— Следом.
— Мои двадцать.
— Отвечаю.
— Меняю еще раз.
— При своих и еще двадцать.
— Отвечаю.
— Раскрываемся.
— Извольте.
На синее сукно легли карты. Король, Королева и Рыцарь Волн у Рокэ, Королева и Принц Скал у закусившего губу Людвига. Тридцать восемь против двадцати пяти. Килеан угрюмо бросил:
— Ваши девятьсот сорок.
— Мои. Сдавайте, сударь.
Людвиг перетасовал колоду и протянул Рокэ.
— Снимайте.
— Готово. Марианна! Что с вами?
Баронесса, тяжело дыша, вцепилась в край стола.
— Ничего, все в порядке.
— Валме, — Рокэ казался взволнованным, — отведите даму к окну. Мы сейчас освободим вас от своего присутствия.
— Играйте, — прошептала Марианна, опускаясь в кресло, — со мной все в порядке. Играйте….
— Граф, — вспомнил Рокэ, — помнится, вы всегда носили при себе ароматическую соль. Возможно, она поможет баронессе перенести наше общество еще какое-то время.
— О да, — заторопился Людвиг, доставая позолоченный флакон, — я счастлив оказать услугу нашей прекрасной хозяйке.
— Благодарю вас, граф, — щеки баронессы были совсем меловыми, — мне уже лучше, не стоит беспокоиться. Вставать во время игры — дурная примета.
— Ричард, возьмите у господина графа флакон.
Пальцы Килеана были горячими, ручка Марианны — ледяной. Ей на самом деле было очень плохо, но она не ушла. Впрочем, осталось всего две игры. Людвиг сдал карты. Рокэ открыл свои первым, граф за ним.
— Мои девятьсот сорок. — Понять по лицу Алвы хоть что-то было невозможно.
— Отвечаю. Меняем?
— Пожалуй.
— Мои.
— Еще десять.
— Еще двадцать
— Извольте. Желаете сменить?
— Нет.
— Что ж. Нет так нет. Удваиваю.
— Вот как? — Темная бровь на волосок поднялась. — Что ж, отвечаю и еще тысяча.
— Отвечаю и еще полторы.
— Отвечаю и еще две. Кстати, граф, какова ваша ставка?
— Ставка?
— Разумеется. Сначала мы играли на грехи Валме и «звезды Кэналлоа», потом сумма была смехотворной, но теперь я не отказался б взглянуть на ваш залог. Сейчас в игре, если я не ошибаюсь, шесть с половиной.
— Эта булавка вас устроит?
— Не терплю изумруды, — поморщился Алва, — они укрепляют целомудрие. К тому же этот вряд ли сто́ит больше четырех.
— Тогда вот это!
— Бриллиант Килеанов? Люди Чести становятся людьми риска. Принято. Сколько за сей осколок Света дал бы пройдоха Йордан?
— Не меньше восьми.
— Не верьте ему, Рокэ, — вмешался кто-то из гостей. — Красная цена пять с четвертью.
— Ну, может, пять с половиной, — согласился Валме.
— Честь должна стоить дорого, иначе ее никто не купит, — заметил Алва, — согласен на семь.
— Ценю вашу любезность, но не могу ей воспользоваться. Пусть бриллиант идет за пять с четвертью, но в придачу даю изумруд.
— Воля ваша. Итак, мои шесть с половиной.
— Отвечаю семью.
— Семь и полторы.
— Мои и еще пятьсот.
— Здесь. И еще тысяча.
— Рокэ, — голос Людвига слегка дрогнул, — а теперь я спрошу о вашем залоге. «Звезды» или долг Валме?
— Всему свое время, — засмеялся Рокэ, — сначала десять, потом — двадцать…
— Так долг или «Звезды»?
— Долг.
— Раскрываемся.
— После вас!
Людвиг раскрылся. Он изо всех сил старался сохранять спокойствие, но не мог — слишком много было пережито в этот безумный вечер.
Дик со странной смесью восторга и сожаления уставился на Сердце и Короля Молний и Повелителя Кошек. Сорок четыре! Удаче надоело бегать с Вороном, и она повернулась к Килеану-ур-Лембаху. Кто-то присвистнул, кто-то ругнулся, кто-то помянул Чужого, кто-то всех Святых.
— Вы, Рокэ, и после этого будете говорить, что вас все ненавидят? — Комендант столицы не скрывал своего торжества.
— Буду, — подтвердил Алва, со скучающим видом бросая на скатерть карты. — Дикон, вина!
Ричард было сунулся к буфету, но не удержался, глянул на стол и выронил кубок, но этого никто не заметил.
— Триада! — вопил Валме. — Чтоб я провалился! Закатные твари! Разрубленный Змей! Все кошки и все святые мира, Триада!
Триада — три Сердца — Сорок Пять! Единственная комбинация, способная перебить карты Килеана. Граф глядел на лежавшие перед ним картинки, как глядят на привидение или ядовитую змею. Дик видел, как он закрыл и открыл глаза, надеясь, что все изменится, но триада не исчезала — извивались золотые щупальца Спрута, грозно сверкали клыки Вепря, спорил с неистовым ветром Ворон!
— Этого не может быть, — пробормотал Килеан, — просто не может быть…
— Чего только не бывает, — светским тоном заметил Рокэ, рассматривая манжету, — вы не поверите, но однажды…
— Герцог, — голос графа нехорошо зазвенел. — Этого. Не. Может. Быть.
— Сударь… — Алва был холоден и спокоен, как ледник. — Сдавали вы.
— Но…
— Сударь, — повторил Рокэ. — Вы сдавали.
— В самом деле, Людвиг, — вмешался какой-то гвардеец, — откуда вам знать, чего не может быть, если вы не плутовали?
— Разумеется, нет, — подтвердил маршал, — граф Людвиг Килеан-ур-Ломбах — Человек Чести, просто он несколько взволнован. Бессонная ночь, знаете ли. Кстати, вы должны мне больше, чем стоблагородного происхождения.
Килеан-ур-Ломбах дернулся, словно ему за шиворот бросили кусок льда, его глаза налились кровью, казалось, граф бросится на победителя, но этого не случилось. Усилием воли, справившись с охватившей его яростью, комендант Олларии передал драгоценности Первому маршалу Талига и церемонно сказал:
— Прошу разрешения нанести вам завтра визит.
— Зачем? — поинтересовался Рокэ, вертя в руках выигрыш.
— Чтобы договориться о выкупе и вернуть долг.
— Я не продаю свою удачу, — покачал головой Алва, ловя гранями бриллианта огонек одной из свечей.
— Этому кольцу красная цена шесть тысяч таллов, но я готов заплатить девять, а изумруд можете оставить себе.
— Зачем мне девять тысяч? — поднял бровь кэналлиец. — Я не столь стеснен в средствах, а целомудрие мне и вовсе без надобности.
— Сударь, — Килеан с трудом сдерживал гнев, — проигравший вправе выкупить свое имущество.
— Не спорю.
— Назовите вашу цену.
— Кольцо.
— Простите, сударь?
— Кольцо, — Ворон оставил в покое манжеты и теперь смотрел сопернику прямо в глаза. — Очень старое. Большой квадратный карас, оправленный в золото. По ободку — надпись «Тверд и незыблем», на само́м камне вырезан знак Скал. Углубление залито золотом.
— Вы описываете фамильное кольцо Окделлов. — Людвиг не мог скрыть удивления.
— Совершенно верно.
— Обыграйте вашего оруженосца.
— Оруженосца? — переспросил маршал, не отрывая взгляда от соперника. — Я, сударь, не ищу легких путей. Или вы приносите упомянутое кольцо, а заодно приводите некую весьма посредственную короткохвостую лошадь, или я жертвую свой выигрыш на богоугодные дела. Думаю, кольцо будет неплохо выглядеть на пальце Его Высокопреосвященства. Сильвестр любит бриллианты…
— Рокэ, — если б Людвиг Килеан умел убивать взглядом, герцог Алва был бы уже мертв, — вы предлагаете мне обыграть вашего оруженосца?
— Его или кого-нибудь другого, — пожал плечами Алва. — Меня чужие игры не волнуют. Повторяю. Или к полудню я получу кольцо и клячу, или вечером кардинал будет поучать паству, сверкая бриллиантом Килеанов.
Прощайте, господа, — Рокэ с ленивой грацией поднялся с места, — по обычаю я должен угостить вас ужином, но сейчас это был бы уже завтрак, а пить по утрам — дурной тон. Если баронесса согласится принять всех нас вечером, я буду счастлив отметить сегодняшнее событие здесь и с вами
— О, сударь, — улыбнулась карминовыми губами Марианна, — я всегда счастлива видеть своих друзей.

для обзоров

 <b>ОЭ-Чтения</b> <a href="http://oereader.diary.ru/p202457009.htm">выкладывают </a> пересказ  пятой главы второй части КнК и приглашают к обсуждениям

@темы: Ричард Окделл, Марсель Валме, КнК, Август Штанцлер, Оллария, кардинал Сильвестр, Чтения, Катарина Оллар, Рокэ Алва, Марианна Капуль-Гизайль, Реджинальд Ларак, Раймон Салиган, ПОВ: Ричард Окделл, Северин Заль, Эстебан Сабве (Колиньяр), Людвиг Килеан-Ур-Ломбах

---

Красное на красном. Часть вторая «La Roue de Fortune». Глава третья

[Enco de Krev]

Название главы: Красное на красном. Часть вторая «La Roue de Fortune». Глава 3 Оллария «Le Neuf des Épées»
Основные репортеры: пов: Ричард Окделл; пов: кардинал Сильвестр
Место действия: Оллария
Время действия: -
Персонажи: Ричард Окделл; Август Штанцлер; кардинал Сильвестр; Реджинальд Ларак; Дитрих Ластерхафт; Леон Дюгуа; Эстебанн Сабве (Колиньяр); Мариус Комин;

Ричард просит оседлать Баловника и выезжает на прогулку. Он едет без особой цели, поскольку друзей в Олларии у него нет, а где живет Наль, он не знает. В конце концов, он решает навестить эра Августа.
В пути он размышляет о королеве. "В прежние времена Люди Чести были б счастливы умереть за Катарину Ариго, а теперь она одна среди врагов и ничтожеств". Ричард считает, что слухи о связи королевы с первым маршалом - клевета, а даже если между ними что-то и было, то с любовью это не имеет ничего общего.
Привратник говорит, что Штанцлера нет дома, но когда Ричард отъезжает от ворот, его догоняет слуга от кансилльера. На самом деле Штанцлера нет дома для всех кроме Ричарда. Эр Август просит его приходить только в самом крайнем случае, потому что это опасно. Дик соглашается и спрашивает, правда ли то, что говорят о Рокэ Алве и Катарине. Штанцлер просит Дика не судить опрометчиво и рассказывает, что Катарина не по своей воле пошла на это.
Дети королевы — все трое — от Ворона. Фердинанд не способен быть отцом, а Дораку нужны наследники. Катарина Ариго была вынуждена… Она с самого начала понимала, на что идет, всем бы такое мужество! А потом, Ворон, каков бы он ни был, все-таки Повелитель Ветров. Лучше кровь Алвы, чем Олларов, хотя я все же надеюсь на возвращение законного государя. Надеюсь, но готовлюсь к худшему.
Кстати говоря, по-своему Дорак прав. Если считать нынешнюю династию законной, и если она пресечется, на трон должны сесть герцоги Алва. Когда единственный сын узурпатора был болен, Франциск Оллар написал завещание, в котором назначал своим преемником пасынка и его потомков. Такова была воля Франциска Оллара, которую никто не отменял.
Дальше Штанцлер говорит, что сплетни про то, что маршал - любовник короля, тоже правда, и походя упоминает историю, которая случилась с одним юношей из хорошего дома пару лет назад. "Ворон его опозорил просто со скуки, хотя мальчишка тоже виноват — нельзя забывать свое имя". У Дика появляется страх стать следующей жертвой Ворона, но Штанцлер предпочитает эту тему не развивать. Он советует Дику вести себя так, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что он всего лишь исполняет присягу, и почаще наведываться в библиотеку Алвы.
Штанцлер предупреждает Дика, что кардинал Сильвестр попытается от него избавиться. "Как это ни смешно, самое безопасное для тебя место — особняк Алвы, но ты не можешь сидеть там безвылазно. Если ты станешь хвостом ходить за Вороном, рано или поздно и скорее рано, чем поздно, скажут, что Ворон развратил сына Эгмонта Окделла." Чтобы избежать таких сплетен, Дику нужно вести жизнь нормального юноши своего возраста: бывать в городе, общаться со сверстниками, ухаживать за девушками. Штанцлер говорит, чтобы Дик избегал дуэли с Эстебаном и Северином. Эстебан будет стараться навязать Дику дуэль, потому что завидует из-за того, что он "навозник", а Дик - Человек Чести, и ненавидит из-за первого маршала.
Штанцлер советует Дику держаться от своего эра подальше. Дик спрашивает, почему Алва взял его в оруженосцы, но кансилльер не знает ответа.
Если б Алве Создатель приказал одно, а Чужой — другое, он придумал бы что-то третье, оскорбительное для обоих. Но в безумии Алвы есть свой принцип — он всегда делает то, чего никто не ждет, но что бьет по всем. Взяв тебя, он выставил Людей Чести трусами, показал Дораку, что тот ему не указ, и отплатил Ариго за его, скажем прямо, глупость. Я предупреждал Ги…
— А что сделал граф Ариго?
— Купил у охотников из Мон-Нуар живого ворона, держит у себя в клетке и учит говорить. Разумеется, Алва об этом донесли. Все ждали, что он через родичей-морисков добудет себе леопарда и станет водить на сворке, но Алва предпочел взять на сворку сына Эгмонта Окделла, лучшего друга Ги.

Кардинал Сильвестр размышляет, почему бы мог сойти с ума астролог, которому заказывали гороскопы Альдо Ракан и Робер Эпинэ. Прознатчик не видел ничего подозрительного, по его словам, астролог просто вообразил себя крысой, на которую идет охота. Сильвестр просит принести себе те же книги, которыми интересовался Домециус, и обнаруживает, что ими же интересовался исчезнувший в окрестностях Лаик отец Герман. Данный факт кажется ему подозрительным, и он решает пройти путем Германа, пытаясь разобраться в его записях. От копания в прошлом кардинала отвлекает визит маршала фок Варзов.

Дик получает приглашение от Наля (На печати красовались дубовая ветвь и секира) в "Острую шпору" на петушиные бои. Раз уж Наль не рассказывает в Надоре, что посещает такие злачные места, то и о визите туда Дика дома не узнают. Дик знакомится с друзьями Наля Дитрихом Ластерхафтом и Леоном Дюгуа. Вместе они идут в "Острую шпору".
В разгар петушиных боев появляется Эстебан Колиньяр. Помня о предостережении Штанцлера, Дик уходит из трактира. Наль хочет проводить его, но Дик отказывается. Дик возвращается в дом Алвы по темным улицам и между аббатствами святой Октавии и святого Франциска на него нападают трое простолюдинов. По тому, что кошелек у него никто не требует, Дик делает вывод, что целью нападавших является убийство. Он отбивается, как может, но силы не равны: к трем нападавшим присоединяются еще двое. Исход драки решает пара выстрелов, после которых двое нападавших мертвы, а остальные обратились в бегство. Кем был загадочный стрелок, Дик не знает.
Сразу же появляется Наль с их новым знакомым из трактира. Это Мариус Комин, теньент Северной Армии. Совместными усилиями они обыскивают убитых, но у тех при себе нет ничего примечательного. Мариус предполагает, что на Дика напала одна из уличных банд, а его спасителем стал неизвестный дворянин, направляющийся к своей любовнице. На словах Наль с ним соглашается, но Дик замечает, что кузен не верит в эту версию.

В главе так же упоминались персонажи: Катарина Оллар; Рокэ Алва; Мирабелла Окделл; Франциск Оллар; Фердинанд Оллар; Джастин Придд; Северин Заль; Альдо Ракан; Робер Эпинэ; мудрый Домециус; отец Герман; Лилиана Эстен; Арнольд Арамона; Паоло Кальявэра; Эрнани Одиннадцатый; Вольфганг фок Варзов

Полезные описания:

Дом Штанцлера:
Трехэтажный приземистый дом живо напоминал самого Августа — надежный, неброский и вместе с тем внушительный. Привратник долго рассматривал молодого дворянина на высоком короткохвостом коне, а потом сказал, что господина Штанцлера нет дома. Ричард вздохнул и медленно поехал вдоль серой каменной стены...
...слуга в серо-зеленой ливрее.
Давешний привратник встретил его потерянным взглядом, но калитку распахнул, передав гостя с рук на руки конюху и лакею. Первый принялся успокаивать раздраженного Баловника, второй препроводил юношу в мрачноватую комнату, живо напоминавшую залы Надора. Кансилльер не нуждался в показной роскоши.

О кэртианской магии:
Ученые мужи который век спорят о том, что может и чего не может магия. Теоретически доказано, что возможны заклятия и ритуалы, при помощи которых реально убивать, сводить с ума, внушать любовь и ненависть. Фома Гайифский обосновывает возможность создания разрушающих наведенные чары амулетов и амулетов, позволяющих превращаться в зверей, птиц и даже неодушевленные предметы. Фаустус Борн пишет трактат за трактатом о том, что волшба осуществима лишь в некоторых, исполненных особенных свойств местах. Нафанаилская школа стоит на том, что каждый человек может обнаружить сродство одному из направлений магии и при этом никогда не овладеет остальными. С ними спорят маги Дриксен, утверждающие, что волшба — прерогатива избранных. Впрочем, сходясь в главном, дриксенцы ломают копья и промеж собой — одни стоят на том, что способности к колдовству могут быть лишь наследственными, другие считают, что все определяет расположение звезд в момент первого крика, а третьи полагают равно обязательными оба условия.
Немало сторонников имела и легенда о «памяти крови», пробудив которую якобы можно узнать о событиях, свидетелем которых был предок ныне живущего. Про попытки тем или иным способом узнать будущее и говорить нечего — каждый второй магический фолиант путано и витиевато рассказывал то о пророческих снах и видениях, то о считывании грядущих событий по картам, расплавленному воску, полету птиц, вечерним облакам.
Рассуждения магов были умны, многословны и укладывались в стройные схемы, но Сильвестр не мог припомнить, чтобы кто-то хоть когда-нибудь добился реальных результатов. Легенды и предания были полны любовных напитков, пронзенных булавками восковых фигурок и зачарованных колец, но в жизни колдуны оказывались обычными жуликами. Считалось доказанным, что магией владеют гоганы и мориски, но и те и другие не спешили пускать в ход волшбу: первые добивались своего золотом, вторые — булатом.

Сведения об отце Германе и его исследованиях:
Кардинал неплохо разбирался в астрологии, но до Германа ему было далеко. Квентин Дорак и будущая мать Германа Лилиана Эстен вместе росли, и Его Высокопреосвященство принимал большое участие в сыне подруги юности, тем более мальчик подавал большие надежды и как сьентифик, и как политик, но в один прекрасный день Герману взбрело в голову перебраться в Лаик и заняться историей поместья. Молодой человек свято верил, что нет тайн, которые нельзя разгадать, и надеялся перекинуть мостик от теоретической магии к практической.
Последним священника видел капитан Арамона. По словам этого дурака и пьяницы, капеллан Лаик был одет по-дорожному, очень торопился, и с ним вместе был один из унаров. На следующий день лошади, на которых уехали Герман и мальчик, обнаружились неподалеку от переправы через Данар, но всадники как сквозь землю провалились. Прознатчики кардинала обшаривали округу два месяца — ничего, если не считать, что поисками заинтересовались люди кансилльера.
В книгах и записях Германа многое крутилось вокруг событий четырехсотлетней давности. Сын Лилианы чуть ли не по минутам восстановил последние дни Кабитэлы. Были там и гороскопы, но Герман пошел дальше Домециуса, отслеживая судьбы потомков Раканов, Алвы, Приддов, Окделлов. Особенно его занимали сгинувший в Мон Нуар внук Рамиро Алвы и… Эгмонт Окделл.

Астрология:
Астрология — не гадание со свечами и не разноцветные картинки, это — наука, в которой все строится на расчетах. Другое дело, что звезды не приказывают, а советуют, и что жизнь человека — это столкновение его воли с судьбой. Небо вытряхивает на новорожденного кучу возможностей, а какие пойдут в ход, зависит от множества обстоятельств. Одно и то же качество может проявиться совершенно по-разному.
Гороскоп Эрнани Одиннадцатого:
Итак, Эрнани Ракан — последний талигойский король. Прожил сорок восемь лет и три месяца. Гороскоп твердил о его проницательности, уме и дальновидности, но слабое здоровье и покладистый нрав более приличествовали отшельнику, чем государю. Дальше шли комбинации и сочетания, которые можно было трактовать и так, и эдак. Небеса грозили покойному королю бездетностью, возможной гибелью первенца между девятью и десятью годами, его же распутством и непочтительностью. Эрнани мог остаться одиноким, но мог и жениться, его ждало неслыханное предательство и столь же неслыханная верность. Король должен был прожить до девяносто шести лет, если б не умер от тяжелой болезни в двадцать два года, в тридцать четыре года и в сорок, но назло всем звездам был предательски убит в сорок восемь, когда небо сулило ему всего лишь изгнание или изнурительную болезнь…

О петухах:
Дитрих Ластерхафт спросил Дика, какой из боевых пород он отдает предпочтение. Ричард замялся, Наль быстро сказал, что нет петухов лучше серых из Тарнау. Кареглазый Леон Дюгуа возразил, что тарнау лучше многих, но до красных из Вернигероде им далеко.
Я вам вот что скажу, Дик, выбирая петуха, смотрите не на цвет, а на гребень и шпоры. Ну и точный вес узнать не мешает.
Дитрих заметил, что хороши оба. Гребни бойцов прямо-таки пылают, шпоры — острые и длинные, загнуты вниз, как и требуется для первоклассных бойцов.
— Сколько весит? — выкрикнул полный дворянин в годах, сидевший на первой скамейке.
— Две с половиной пессаны (примерно 0.8 кг), — ответил устроитель.

Об "Острой шпоре":
Слуга в куртке, на которой была вышита петушиная голова, радостно приветствовал молодых господ и повел в глубь дома.
Помещение для боев оказалось большим, куда больше, чем думалось Дику, и представляло собой некое подобие амфитеатра с покрытым желтым сукном возвышением в пару бье (примерно 30 см) посредине. Туда, как пояснил Дитрих, допускались те, кто следит за ходом боя с правом подзадоривания петухов. В центре были проведены линии боя. Вокруг сцены были расставлены скамьи, занятые дворянами, выше и сзади толпились простолюдины.

О петушиных боях:
Дик со странным чувством смотрел, как петухов взвешивают, замеряют в обхвате, разделяют на пары и вновь рассаживают по корзинам... Сначала дрались совсем еще молодые петушки... Драки были совсем короткими — минут по десять, а ставок почти не было. Затем выпустили петухов-задир — черного и синего...
— Теперь гляди в оба, — шепнул Наль, — четвертый бой первый из главных.
Дик уже знал, что за вечер проводится шестнадцать боев, ни больше и ни меньше, и лучших петухов выпускают в четвертом, восьмом, двенадцатом и шестнадцатом. Помощники судьи вынули из корзин и высоко подняли противников — серого и красного.
Устроители одновременно посадили своих птиц на черту и отступили. Петухи отряхнулись и принялись недоброжелательно и пристально разглядывать друг друга, а затем, словно по сигналу, подскочили и бросились вперед, столкнувшись грудью. Полетели перья.
Петухи, не обращая внимание на выкрики двуногих и бескрылых, продолжали молотить друг друга. Минут десять драка шла с равным успехом, затем серый рванулся вперед и задал красному жару.
Тарнау и впрямь оседлал вернегероде, угощая его шпорами. Дик мимоходом пожалел свой тал, но зрелище увлекло. Судья ударил в небольшой колокол, и устроители разняли бойцов, высвободив окровавленные шпоры серого из красных перьев. Судья поочередно осмотрел птиц и кивнул. Помощники взяли покалеченных птиц и поставили на внутреннюю черту. И тарнау, и вернегероде выглядели не лучшим образом — окровавленные и ободранные, они казались жалкой пародией на роскошных птиц, предъявленных зрителям четверть часа тому назад. Враги стояли там, где их поставили, косясь друг на друга скорее с грустью, чем со злобой, желанья возобновить драку они не проявляли.
Судья принялся считать — десять, двадцать, тридцать, сорок…
— Если на счете «сто» петухи не вернутся в бой, — пояснил Дитрих, — их попытаются раззадорить. Не поможет — объявят ничью.
Судья кончил считать и ударил в свой колокол. Устроители взяли птиц, еще раз осмотрели и снова поставили, на этот раз не на черту, а клюв к клюву. Петухи немного постояли, напоминая пьяных, затем вернегероде бросился вперед. Один удар, и тарнау свалился и остался лежать, даже не пытаясь подняться.
— Новичкам всегда везет, — Наль улыбнулся Дику, — талов восемь ты точно выиграл, а то и все десять.

Обзорам

[b]ОЭ-Чтения[/b] [url=http://oereader.diary.ru/p201963984.htm]выкладывают [/url] пересказ третьей главы второй части КнК и приглашают к обсуждениям

@темы: Робер Эпинэ, Ричард Окделл, Альдо Ракан, КнК, Август Штанцлер, Оллария, кардинал Сильвестр, Чтения, Катарина Оллар, Вольфганг фок Варзов, Арнольд Арамона, Рокэ Алва, Джастин Придд, отец Герман, Франциск Оллар, Мирабелла Окделл, Фердинанд Оллар, Реджинальд Ларак, ПОВ: Ричард Окделл, Северин Заль, Паоло Кальявэра, Эстебан Сабве (Колиньяр), мудрый Домециус, ПОВ: кардинал Сильвестр, Эрнани Одиннадцатый, Дитрих Ла

---

Красное на красном. Часть вторая. Глава 2

[Veter na doroge]

Название главы: Красное на красном. Часть вторая. Глава 2 Агарис «Le Deux des Épées»
Основные репортеры: ПОВ: Робер Эпинэ; ПОВ: Матильда Ракан
Место действия: Агарис
Время действия:
Персонажи:Робер Эпинэ; Енниоль Гавионн; Альдор Ракан; Матильда Ракан; Питер Хогберд;


Робер и Альдо вооружившись реликвией рода Раканов, неким ларцом отправляются на тайное свидение с Енниолем. В личной беседе, Енниоль расказывает им о Звере.

— Знаки Четверых и Зверь, позабывший имя свое. Блистательные не понимают?
— Нет, — честно признался Альдо, — нелепость какая-то…
— Во времена, когда помнили ныне забытое, Зверь был знаком владык земных.
— Выходит, это, — Эпинэ запнулся, — это… старый герб Раканов?
— Можно сказать и так. — Старик предпочитал обращаться к Альдо. — Зверь украшал щит первородных, стяги с ним реяли над золотой Гальтарой, а тень их закрывала весь мир.
— По мне, так хорошо, что его теперь нет, — пробормотал Альдо, — жуть берет на такое смотреть.
— Дети Гоха с радостью освободят блистательного от неприятного ему.
— Достославный, — Альдо явно колебался, — а что это за Зверь, и почему он был на нашем гербе?
— Зверь был сотворен сынами Кабиоховыми. Кэртиана не рождала создания прекрасней и сильней, но все проходит, скалы становятся песком, море — пустыней, огонь — пеплом, а от ветра не остается даже следа. Семя Первородных забыло главное, затем умерло второстепенное, а ныне не осталось ничего. — Енниоль поднялся, бережно держа в сухих коричневых руках ларец, показавшийся Роберу куда менее нелепым, чем час назад. — Блистательные держат свое слово, а дети Гоховы платят за золото золотом, а за смолу смолой. Скоро с Саграннских гор сорвется первый камень, он стронет другие, и враги блистательных сгинут под обвалом.

В то же время Матильда беседует с Питером Хогбердом. Хогберд рассказывает Матильде что утром у эсперадора случился удар и в скором времени он умрет.

Матильда рассуждает какие выгоды и беды принесет это событие. Затем вместе с Хогбердом они обсуждают претендентов на пост эсперадора. Сходятся на мысли что враждующие за власть магнусы выберут самого старого Юния, чтобы выйграть время и привлечь на свою сторону больше сторонников. Например безумного магнуса Оноре.

Поговорив о политике Матильда снова начинает рефлексировать о своей молодости и сетовать на неудачное замужество.
Пока Матильда рефлексирует, Хогберд осведомляет ее о некоей интриге связанной с Агдемаром Кагетским. Но Матильда не успевает вникнуть в интригу и договаривается что посол Кагеты придет к ней разговаривать. На этом принцесса прощается с Хогбердом и возвращается к вину и воспоминаниям.

Робер просыпается от громких звуков после сна:

Самая противная реальность была лучше сна, в котором он оказался одной из голов дурацкого Зверя. Перед ним стояла огромная дубовая шкатулка, наполненная вареной морковью. Ее нужно было съесть во имя победы Раканов, но, сколько Робер ни жевал, проклятая морковка не убывала.

Робер ищет бутылку, но его опережают крики раздающиеся со всех сторон. Робер выскакивает из комнаты и сталкивается с хозяином. Тот говорит ему, что все дело в крысах и советует самому посмотреть. Робер смотрит в окно.
Твари сплошным потоком текли вниз, к городским воротам. Зрелище было столь странным и жутким, что Эпинэ ущипнул себя за ухо, чтоб проснуться.

Робер выходит к воротам, чтобы посмотреть ближе. До утра Робер наблюдает как огромной рекой крысы бегут из Агариса под раздавшийся ближе к утру колокольный звон. Потом идет на конюшню, проведать своего коня. Конюх ему рассказывает, что во главе шествия видел крысью матерь. Потом они вместе принимают роды у кобылки.
Когда Робер покидает конюшню, он с удивлением видит, что уличной торговли нет и вообще пустынно. Потом узнает что в эту ночь умер эсперадор Адриан.

Возвращаясь домой, Робер находит в сапоге и спасает от кошачьих лап крысенка.



В главе так же упоминались персонажи: эсперадор Адриан; кардинал Сильвестр; магнус Луциан; магнус Диомид; магнус Юний; магнус Леонид; магнус Оноре; Анэсти Ракан; Агдемар;

Полезные описания:

Описание ларца Раканов
Красой реликвия рода Раканов не блистала — облупившиеся миниатюры казались чудовищными не столько по содержанию, сколько по исполнению. Некогда дубовый ящик украшали драгоценные камни, но их давно продали, и на их месте зияли дырки, делавшие ларец еще менее привлекательным.
Реликвия, не считая крышки, казалась выдолбленной из цельного куска дерева. Внутри сохранились следы лака, снаружи дерево было инкрустировано грубо выполненными золотыми и серебряными символами Великих Домов — Волной, Скалой, Молнией и Вихрем. Странного вида завитки и зигзаги обрамляли эмалевые медальоны с летящими ласточками, дерущимися жеребцами, морскими чудищами и осенними вепрями, на крышке же древний художник изобразил нечто вовсе немыслимое. Среди похожих на подушки облаков парил разноцветный зверь, четырехглавый и нелепый. Какой-то безумец к птичьему телу добавил четыре змеиные шеи, между которыми извивались щупальца, а на самих шеях сидели изрыгающие молнии конские и кабаньи головы — черные и белые.

Обзорам

[b]ОЭ-Чтения[/b] [url=http://oereader.diary.ru/p201846527.htm]выкладывают [/url] пересказ второй главы второй части КнК и приглашают к обсуждениям

@темы: Робер Эпинэ, Альдо Ракан, КнК, Матильда Ракан, кардинал Сильвестр, Чтения, Адгемар Кагетский, Енниоль Гавионн, ПОВ: Робер Эпинэ, Агарис, Питер Хогберд, ПОВ: Матильда Ракан, Анэсти Ракан, магнус Диомид, магнус Леонид, магнус Луциан, магнус Юний, эсперадор Адриан, епископ Оноре

---

Красное на красном. Часть первая. Глава десятая

[Enco de Krev]

Название главы: Красное на красном. Часть первая «Le Temple Foudroyé». Глава 10 Лаик и Оллария «Le Roi des Épées»
Основные репортеры: ПОВ: Ричард Окделл
Место действия: Поместье Лаик, Оллария
Время действия: -
Персонажи: Ричард Окделл, Реджинальд Ларак, Норберт Катершванц, Йоганн Катершванц, Арнольд Арамона, Фердинанд Оллар, Катарина Оллар, кардинал Сильвестр, Фридрих Манрик, Август Штанцлер, Вольфганг фок Варзов, Рамон Альмейда, Альберто Салина, Генри Рокслей, Валентин Придд, Эстебан Сабве (Колиньяр), Арно Сэ (Савиньяк), Юлиус Ауэ, Эдвард Феншо, Ги Ариго, Роберт Лоу, Луитджи Фариани, Константин Манро, Карл Тротта-ур-Фрошенбах, Жульен Горуа, Бласко Дельгадо, Северин Заль, Франсуа Рафле (Рафиано), Жорж Гайар, Анатоль Мей, Макиано Тамазини, Фридрих Зак, Людвиг Килеан-ур-Ломбах, Леопольдо Фиеско, Рокэ Алва.

Во время прогулки Ричард замечает странности в поведении Наля и спрашивает в чем дело. Наль сначала отнекивается, но потом все же сообщает Дику, что Дорак на Высоком Совете предупредил, чтобы никто не вздумал брать его в оруженосцы. Следовательно, о службе у Ариго или Килеана-ур-Ломбаха можно забыть. Гордость Дика задета. "Еще вчера, спроси кто-нибудь, чего молодой Окделл хочет больше всего, он бы ответил — вернуться домой, но одно дело отказаться от предложенной чести, и совсем другое получить пинок под зад!"
Видя состояние Дика, Наль требует у него пообещать, что он не натворит глупостей. Дик обещает, лишь бы тот отвязался, хотя все мысли его только о мести.
Вернувшись в "загон", Дик размышляет над тем, кого он завтра убьет. Кандидатуры три: кардинал, король или маршал. У каждого варианта есть свои плюсы и минусы. Убив Алву, Дик отомстит за отца, но "Ворона врасплох не застать". Убив короля, Дик посадит на трон сына Катарины Ариго и того же Алвы, так что расклада сил это не изменит. В конце концов, его выбор падает на кардинала. По словам Штанцлера главный враг Талигойи - Дорак, "маршал Алва для Дорака не более, чем нож для убийцы", вдобавок именно Дорак виноват в том, что на завтрашней церемонии Дика никто не возьмет.
От сочинения обличительной речи, которую Дик планирует произнести на собственном суде, его отвлекает крыса. Та самая, что приходила в его первый вечер в Лаик. Тогда он загадал, что если ему удастся убить крысу, Талигойя будет свободна. Он швыряет в нее книгу Ожидания, но животное успевает броситься на него первым. От укуса в шею Дика спасает унарский костюм, сшитый из толстенного сукна. Дик отрывает крысу от себя, бросает об стену и добивает сапогом, но тварь в процессе успевает цапнуть его за правую руку. Дик прижигает ранку и надеется, что она не помешает ему исполнить задуманное. Хотя идея убить Дорака после такой дурной приметы кажется ему гораздо менее привлекательной.
Утром братцы Катершванцы замечают, что с Диком что-то не так. Он рассказывает им, что его отправят домой. Йоганн успокаивает Дика:
— Не понимаю. Имена оруженосцев кричат прямо на плац. Та-та… это все знают. Если крикнут тебя, никто не скажет «нельзя». Это есть нарушение порядка.
А ведь Йоганн прав. ЗАПРЕТИТЬ члену Высокого Совета взять в оруженосцы юношу, стоящего на площади Святого Фабиана, не может никто. Выбрал же старик Эпинэ Эгмонта Окделла, хотя ему «намекали», что он должен взять «навозника». А фок Варзов из упрямства назвал Рокэ Алву, хотя с ним говорили и Штанцлер, и Придд…
В приподнятом настроении Дик отправляется на церемонию выбора оруженосцев. Ему приятно слышать, что Арамона поставил его четвертым в списке из двадцати унаров.
Норберт и Эстебан с Альберто сильнее. Йоганн тоже сильней, но в последнем поединке Бергер ему уступил. Ричард гнал от себя мысль, что Катершванц в решающем бою намеренно поддавался, но без этой победы он бы болтался, самое лучшее, в конце первой десятки, а так… Килеану-ур-Ломбаху и Ариго не придется краснеть за герцога Окделла.
Вольфганг фок Варзов просит отпустить Катершванцев в родные земли. Рамон Альмейда выбирает Берто Салину. "Помощник главного интенданта Фридрих Зак взял к себе Юлиуса, а генерал Рокслей, как и собирался, молодого Придда." Килеан-ур-Ломбах, к глубочайшему удивлению Дика, берет в оруженосцы Эстебана. Леопольдо Фиеско называет Бласко Дельгадо. Окончательно преданным Дик чувствует себя после того, как Ги Ариго берет Эдварда Феншо. Теперь он понимает всю наивность своих планов: кардинал сидит на галерее, куда Дик никогда не поднимется, потому что никто его не выберет.
Когда Дик уже внутренне смирился, что церемония станет для него еще одним унижением, которое нужно выдержать с высоко поднятой головой, его имя называет Первый Маршал Рокэ Алва. Поначалу Дик колеблется, не зная, что предпринять: то ли согласиться, то ли высказать мерзавцу все, что он о нем думает. В конце концов он решает, что оруженосец Рокэ Алвы будет более полезным делу Великой Талигойи чем провинциальный дворянин, и дает клятву оруженосца.

В главе так же упоминались персонажи: Эгмонт Окделл, Хайнрих Гаунау, Мирабелла Окделл.

Полезные описания:

Описание крысы:
Серо-бурая тварь с длинным голым хвостом стояла столбиком у порога, сложив на груди передние лапки, до отвращения напоминающие человеческие ручки.
Свет лампы отражался в глазках-бусинках, жесткие — впору Арамоне — усы нагло топорщились.

Церемония в день св. Фабиана:
В день святого Фабиана Арнольд Арамона глядел на мир генералом, если не маршалом. В парадном плаще и шляпе с роскошными перьями он сидел на огромном белом коне, излучая гордость и самодовольство, но его воспитанники не имели счастья лицезреть своего наставника. Двадцать «жеребят» застыли на замощенной белыми и черными плитами площади Святого Фабиана спиной к повелителю «загона» и лицом к Королю и Высокому Совету.
Его Величество Фердинанд Второй, Ее Величество Катарина и Его Высокопреосвященство Сильвестр в окружении придворных восседали на крытой галерее, увитой гирляндами из кедровых ветвей и пунцовых гвоздик. Чтоб как следует рассмотреть Лучших Людей, требовалось задрать голову, а это было строжайшим образом запрещено распоряжающимся церемонией генералом Манриком. Сам Манрик в сопровождении оруженосца и гвардейских офицеров медленно обошел застывших юнцов и отступил к подножию Фабиановой колонны.
Генерал махнул платком, горнисты протрубили «Слава королю Талига», раздалась барабанная дробь и звуки флейты. Вперед выступил высокий человек в черном и белом, в руках которого красовался внушительный свиток. Еще один свиток торжественно развернули на переносной конторке, к которой встал длинный, лысеющий писец, готовясь записывать, кто из Лучших Людей изъявит желание взять себе оруженосца и кого именно. Барабанный бой смолк, и герольд начал хорошо поставленным голосом:
— «Доблестный капитан Арнольд Арамона счастлив сообщить своему государю и всему Талигу, что вверенные его попечению юные дворяне прошли должное обучение и ждут приказаний от короля нашего Фердинанда Второго. Да будет всем ведомо, что означенные дворяне чтут Создателя и наместника Его на земле, владеют шпагой и грамотой и исполнены рвения.
Капитан Арамона ручается за верность и доблесть сих юношей, коих и называет друг за другом, сообразно их воинским успехам и прилежанию.
*имена*
«Двадцать доблестных дворян предлагают свою жизнь, честь и шпагу тем, на чьих плечах держится королевство, — провозгласил герольд. — Кто из Лучших Людей Талига изберет их в оруженосцы?»
Вновь пропели фанфары...
Герольд снова поведал миру имена благородных юношей, готовых вручить свои судьбы столпам королевства. Разодетый в цвета Олларов писец поднялся на галерею. Сейчас Фердинанд подпишет указ, и все будет кончено.

Список "жеребят":
— Граф Эстебан Сабве, наследник герцогов Колиньяров
— Норберт Катершванц из Бергмарка, верный вассал маркграфа Бергера
— Маркиз Луис Альберто Салина из дома Сагнара
— Герцог Ричард Окделл
— Йоганн Катершванц из Бергмарка, верный вассал маркграфа Бергера
— Виконт Арно Сэ, младший брат графа Савиньяка
— Благородный Эдвард Феншо, верный вассал графов Ариго
— Граф Валентин Васспард, наследник герцогов Приддов
— Виконт Константин Манро, наследник графов Манриков
— Благородный Жюльен Горуа, наследник баронов Горуа
— Благородный Юлиус Ауэ, верный вассал графов Гогенлоэ-цур-Адлербергов
— Барон Северин Заль
— Виконт Франсуа Рафле, наследник графов Рафиано
— Благородный Бласко Дельгадо, брат маркиза Дьегаррона
— Барон Жорж Гайар, верный вассал герцога Эпинэ
— Барон Роберт Лоу, верный вассал графов Рокслей
— Благородный Луитджи Фариани из дома Фукиано
— Барон Карл Тротта-ур-Фрошенбах, верный вассал графовЛастерхафт-увер-Никш
— Барон Анатоль Мей, верный вассал герцогов Колиньяр
— Благородный Макиано Тамазини, верный вассал графов Манриков

Описание Рокэ Алвы:
Болтали, что некогда дама из рода Алва согрешила с самим Повелителем Кошек. Так ли это было или нет, но пугающая красота ее потомков могла соперничать только с их подлостью. Никогда еще Ричард не видел человека красивее и… неприятнее. В жилах Алвы текла кровь морисков южной Дигады, но от них Рокэ унаследовал разве что белые зубы и иссиня-черные волосы. Слишком большие для мужчины глаза маршала были ярко-синими, а кожа чуть ли не светлее, чем у чистокровных талигойцев. На первый взгляд Ворон не казался силачом, но о его выносливости и умении обращаться с оружием ходили легенды.
Ричард Окделл прикоснулся губами к гладкой коже, ощутив едва уловимый аромат благовоний. В семье Окделлов почиталось зазорным переступать черту, отделявшую опрятность от щегольства, Ворон придерживался другого мнения.

Присяга Дика:
— Герцог Окделл приносит присягу, — возвестил герольд.
— Я, Ричард из дома Окделлов, — услышал Дикон свой голос, — благодарю Первого маршала за оказанную мне честь. Я клянусь исполнять его волю и служить ему и в его лице служить Талигу. Отныне бой герцога Алвы — мой бой, его честь — моя честь, его жизнь — моя жизнь. Да покарает меня Создатель, если я нарушу клятву. Да будет моя шпага сломана, а имя предано позору, если я предам своего господина. Обещаю следовать за ним и служить ему, пока он не отпустит меня…
Три года выдержать можно, потом он получит рыцарскую цепь и свободу, и тогда спросит с Ворона за все!
— Первый маршал Талига слышал твою клятву и принял ее, — провозгласил герольд.
Алва окинул нового оруженосца скучающим взглядом и протянул унизанную перстнями руку, руку, убившую герцога Эгмонта!
— Оставайтесь здесь, — бросил герцог, поворачиваясь к королю, и Дикону ничего не осталось, как стать за креслом человека, ставшего причиной несчастий их семьи.

Описание Катарины:
он мог любоваться нежным профилем Ее Величества, не принимавшей участия в беседе.
Ричард знал, что Катарину Ариго выдали замуж за ничтожного Фердинанда Оллара, чтобы укрепить зыбкий мир. Матушка и Эйвон сочувствовали девушке, пожертвовавшей собой ради спасения других, и она стоила этого сочувствия! Красота талигойской королевы не била в глаза и не пугала. Кардинал говорил о ней, как о Талигойской Розе, но Дику она казалось бледным гиацинтом или фиалкой.

Для обзоров

<b>ОЭ-Чтения</b> <a href="http://oereader.diary.ru/p201544540.htm">выкладывают </a> пересказ  деcятой главы КнК и приглашают к обсуждениям

@темы: Ричард Окделл, Валентин Придд, КнК, Август Штанцлер, Оллария, Рамон Альмейда, Альберто Салина, кардинал Сильвестр, Чтения, Ги Ариго, Катарина Оллар, Вольфганг фок Варзов, Арнольд Арамона, Эгмонт Окделл, Рокэ Алва, Мирабелла Окделл, Фердинанд Оллар, Людвиг Килеан-ур-Ломбах, Реджинальд Ларак, Йоганн Катершванц, Норберт Катершванц, ПОВ: Ричард Окделл, Анатоль Мей, Арно Сэ (Савиньяк), Бласко Дельгадо, Жорж Гайар

---

Красное на красном. Часть первая. Глава девятая. Оллария «Le Roi des Deniers»

[Veter na doroge]

Название главы: Часть первая. Глава девятая. Оллария Le Roi des Deniers»
Основные репортеры: ПОВ: кардинал Сильвестр;
Место действия: Оллария
Время действия:
Персонажи: Кардинал Сильвестр;

Кардинал Сильвестр вскрывает тайное послание от своего шпиона в Агарисе Мишеля Зевана.
Именно поэтому его человек пятый год благополучно чистит сапоги Питеру Хогберду, и никто не заподозрил в глуповатом камердинере будущего олларианского епископа, а может быть, чем Чужой не шутит, и кардинала.
Послание тщательно зашифровано: оно хранится в шкатулке с секретом, письмо разрушается если его неправильно вскрыть и написано тайным шифром, ключ к которому находится в Эсператии.
Расшифровка пиьсма занимает много времени. Так же снабжается пространными замечаниями о сложной политической ситуации, о личностях Рокэ Алвы и Фердинанда Оллара.
Святой отец немало потрудился, прибирая к рукам все нити, на которых висело огромное государство, но порой его тяжесть утомляла. Фердинанд, без сомнения, удобнейший из королей, а Рокэ Алва — лучший из военачальников, но думать и решать приходится ему, Квентину Дораку.
Фердинанд — равнодушен, как корова, Рокэ интересует война и только война, хотя, если так пойдет и дальше, маршал навоюется всласть… Сам Сильвестр войны не желал, но Гайифе и Дриксен она была нужна. К счастью, святому Престолу скоро будет не до внешней политики…
… Эсперадор болен и, похоже, серьезно, а магнусы, кардиналы и стоящие за ними своры готовятся к очередной драке за Светлую мантию. Первый спит и видит поход в Багряные земли, второй больше думает о торговле, чем о победе над морисками.
Так же Сильвестр размышляет о том, что следует сделать:
Фердинанда нужно развести с Катариной и женить на дочери дриксенского кесаря. С войной пора кончать, а Августу самое место на плахе. Пока Штанцлер жив, покоя в Талиге не будет, но кансилльер хитер, как Леворукий. Остается надеяться на глупость его сообщников. Эгмонт мертв, но Хогберд и младший Эпинэ бежали, они должны так или иначе связаться со здешними заговорщиками, а те рано или поздно дадут улики против Штанцлера и семейства Ариго. Нельзя забывать и о молодом Ракане, его отец и дед сидели тихо, но Альдо удался в свою неуемную бабку.
В письме Дораку сообщают краткую характеристику Альдо, его мотивации и вложенное в него воспитание. Кратко обрисовываются крайне негативные настроения в сторону нынешней власти Талига, в частности его первых лиц: Рокэ Алвы и Квентина Дорака кардинала Сильвестра.
Сообщается о встревожившем шпиона и необъяснимом обогащении Робера Эпинэ гоганским золотом. Шпион сомневается, знает ли Робер откуда золото или его вслепую втягивают в интригу.
Так же шпион пишет о том, что перехватил и прочел письмо Робера к матери и деду, в котором Робер пишет, что обстоятельства переменились в лучшую сторону и просит вспомнить все что можно о наследстве убитого четыреста лет назад Эрнани Одиннадцатого и монастыре в Нохе.
Кроме того в письме указано, что Альдо интересуется гороскопами Эрнани, королевы Бланш, Эктора Придда, Рамиро Алвы и Алана Окделла.
Так же в письме прознатчик указывает еще две любопытные вещи:
В свою очередь, кроме вашего покорного слуги, за Эпинэ и Альдо до недавнего времени наблюдали шестеро прознатчиков. Я полагаю, что они связаны с гоганами и с проявившим заинтересованность в молодом Ракане магнусом Клементом, но не исключено наличие третьей или даже четвертой стороны.
И последние новости. Эсперадор удостоил беседой поочередно послов Кагеты, Гаунау, Дриксен, Агарии и Клавии. О чем шла беседа, узнать не удалось. Питер Хогберд и Матильда озабочены поисками союзников в пределах королевства. Они составили от имени Альдо подстрекательские письма, которые будут переправлены в Талиг. К сожалению, списки тех, кому они адресованы, я не получил.
После прочтения письма кардинал требует к себе шадди и хроники сторонников Раканов времен Франциска Оллара.
Кардинал читает хроники, где сжато приводится перечень событий четырехостлетней давности, в котором рассказывается как Франциск Оллар захватил Кабитэллу. В 3 день Осенних Ветров 399 года Круга Молний.
Утром состоялся Высокий совет. Входя в зал Дорак вспоминает, что жена Алана Окделла прокляла Олларов сгинуть от предательства. Кардинал все больше думает об истории и злится на себя.
Когда Совет уже почти начинается, в зал врывается Рокэ Алва. Интонация его приветствия оказывается весьма оскорбительной для собравшихся. Подчеркивается что Рокэ садится между едва терпящих его Ги Ариго и Августом Штанцлером.
Несмотря на это заседание продолжается как обычно.
Высокий Совет ничего не решает, но оглашенное на Высоком Совете становится законом. Десять лет назад ликтор «перепутал» несколько слов. Этого никто не заметил, и семеро мятежников ушли от наказания. Когда «ошибка» была обнаружена, счастливцы гнали лошадей в сторону границы, выиграв больше суток.
Зачитываются послания различной важности. В том числе послание фок Варзов, в котором маршал просит отпустить братьев Катершванц в Торку в чине корнетов. После этого послания кардинал объявляет Лучшим Людям, что крайне не рекомендует им выбирать в оруженосцы Ричарда Окделла.

В главе так же упоминались персонажи: Мишель Зеван; Фердинад Оллар; магнус Диомид; магнус Леонид; Эгмонт Окделл; Робер Эпинэ; Питер Хогберд; Альдо Ракан; Матильда Ракан; Эрнани Одиннадцатый; Эрнани Первый; Франциск Оллар; Бланш Ракан; Алан Окделл; Рамиро Алва; Эктор Придд; магнус Клемент; Шарль Эпине; Вольфганг фок Варзов; Йоганн Катершванц; Норберт Катершванц; Ричард Окделл; Август Штанцлер; Рокэ Алва;

Полезные описания

Модель шкатулки с секретом
Внутри оказалась узкая шкатулка с подвешенным на изящной цепочке ажурным ключиком. Если б Сильвестр вздумал им воспользоваться, ему, открывая тугой замок, пришлось бы с силой провернуть ключ. При этом едва заметный заусенец — просчет мастера — наверняка бы проколол кожу. Меньше чем через минуту оцарапавшийся был бы мертв, а ворвавшийся в открытую шкатулку воздух разрушил золотистые чернила, превратив тайное послание в бесполезный бумажный лист.
Он и не подумал воспользоваться очаровательным ключиком, а приложил один из своих многочисленных перстней к резному вензелю на крышке, и задняя стенка с тихим щелчком отошла.

Зал Высокого Совета
Зал Высокого Совета со времен Франциска изменился мало, разве что прибавилось трофейных знамен и в углу появились большие часы в футляре черного дерева. Разумеется, занавеси и обивку стен несколько раз меняли, но новые в точности повторяли старые. Входя в обитый алым морисским шелком зал, украшенный олларианскими символами, кардинал поймал себя на том, что думает о давным-давно умерших людях.

Высокий Совет
Еще одно детище Франциска Оллара, похожий и не похожий на существовавший при Раканах Полный Совет. Тот мог отстранить короля от власти и назначить регента, этот выслушивал подписанные Его Величеством законы и указы и иногда «нижайше просил».

Королевский ликтор
Чиновник королевской канцелярии, зачитывающий официальные документы.

для обзоров

<b>ОЭ-Чтения</b> <a href="http://oereader.diary.ru/p201520773.htm">выкладывают </a> пересказ  девятой главы КнК и приглашают к обсуждениям

@темы: Робер Эпинэ, Ричард Окделл, Альдо Ракан, КнК, Август Штанцлер, Оллария, Матильда Ракан, Чтения, Алан Окделл, Эктор Придд, Вольфганг фок Варзов, Эгмонт Окделл, Рокэ Алва, Франциск Оллар, Фердинанд Оллар, Шарль Эпинэ, Йоганн Катершванц, Норберт Катершванц, Рамиро Алва-старший, магнус Клемент, Питер Хогберд, Бланш Ракан, Кардинал Сильвестр, магнус Диомид, магнус Леонид, Мишель Зеван, ПОВ: кардинал Сильвест

---

Красное на красном. Часть первая. Глава седьмая

[Enco de Krev]

Название главы: Красное на красном. Часть первая «Le Temple Foudroyé». Глава 7 Агарис«Le Six des Épées»
Основные репортеры: пов: Робер Эпинэ, пов: Матильда Ракан
Место действия: Агарис
Время действия: -
Персонажи:Альдо Ракан, Робер Эпинэ, мудрый Домециус, Матильда Ракан, Мэллит.

Робер и Альдо посещают астролога, именующего себя "мудрым Домециусом" (длинный, нескладный мужчина средних лет, похожий на облетевший одуванчик). Альдо заказывает свой гороскоп.
— Было б странным, если б я, живя в Агарисе, не знал Альдо Ракана, но мне нужна точная дата рождения Его Высочества и время его первого крика, а также точная дата и время двух событий, которые Его Высочество почитает важными.
— Я родился за полчаса до полудня в двадцать третий день Весенних Волн 374 года. А события, — Альдо нахмурился и зашевелил губами, что-то подсчитывая, — ночь с первого на второй день Осенних Волн прошлого года и вечер четырнадцатого дня Зимних Ветров этого.
Уходя, Альдо просит астролога всем говорить, что он заказал гороскопы пяти человек, которые уже умерли - Эрнани и Бланш Ракан, Рамиро Алва, Алана Окделла и Эктора Придда. Домециус соглашается и говорит, что все будет готово через четыре дня.
Посреди ночи Матильду будит ее собака. По поведению Мупы принцесса понимает, что в ее гардеробную проникли воры. Матильда стреляет в вора, и пока горничная вызывает стражу, она осматривает его добычу. Вор польстился на старую шкатулку с королевскими гербами. Прибежавший Альдо говорит, что "остренькое бледное" лицо грабителя кажется ему знакомым, вроде бы он видел кого-то похожего недалеко от дома. Альдо никогда раньше не видел шкатулку, которую пытались украсть, и он просит разрешения забрать ее себе. Матильда не возражает.
Робера навещает Мэллит в образе помощника франимского торговца. Она приносит ему образцы кэналлийских вин:
— Фраманский юноша принес на продажу вино. Лучшие лозы Кампораисес и Гэриньенте, — девушка открыла свою корзину и одну за другой вытащила полдюжины пыльных бутылок. — Три «крови» — Красная, Темная и Черная и три «слезы» — Вдовья, Девичья и Дурная! Блистательный будет пробовать, а недостойная говорить.
Мэллит хочет предупредить Робера о надвигающейся опасности.
Енниоль сделал так, что, если Альдо изменит данной гоганам клятве, он или умрет, или окажется на магической цепи. Эту связь можно разрушить, Мэллит знает как, но сейчас принцу нужен щит от чужого колдовства. Есть кто-то чужой и злобный, он был с ними во время разговора с Клементом и пытался читать по крови Раканов, но ему помешала Мэллит. Мэллит и Альдо связаны кровью, она чувствует направленную против него магию…
Она просит Робера ничего не говорить Альдо, всегда быть рядом с ним и оберегать его от опрометчивых шагов и свойственных юности безумств. Робер клянется. Он с грустью думает, что Мэллит влюблена в Альдо, а тот о ней едва помнит.
…Мэллит давно вернулась в дом отца, а талигоец до утра простоял у окна, сжимая пустой бокал и думая о рыжеволосой гоганни и о том, что в первый раз в своей жизни он, Робер Эпинэ, завидует Альдо Ракану. Завидует светло, горько и безнадежно.

В главе так же упоминались персонажи: Эрнани Ракан, Бланш Ракан, Алан Окделл, Рамиро Алва, Эктор Придд, Анэсти Ракан, магнус Клемент, Енниоль Гавионн.
Полезные описания:

Любовная история Матильды и шада:
Милая привычка спать с оружием у нее возникла лет тридцать назад, когда некий одуревший от любви мориск похитил жену Анэсти Ракана. Матильде удалось освободиться и сбежать с готового к отплытию корабля, оглушив приставленного к ней евнуха кувшином для омовений. Год спустя отвергнутый шад прислал строптивице пару богатых пистолетов.
Альдо частенько шутил, что бабушка раскаивается в своей былой добродетели, и был не столь уж далек от истины. Принцесса же каждый вечер любовно перезаряжала инкрустированные перламутром и серебром пистолеты, занимавшие в ее сердце третье место после внука и дайты.

Сказки Эпинэ:
Он позволил и выслушал, не перебивая, и даже понял, о чем она говорит, хотя это походило на бред, на страшные сказки, которыми в Эпинэ потчевал слуг старик-садовник. Там таинственные красавицы, высосав жизнь и молодость из доверчивых путников, с рассветом превращались в болотные коряги, короли-отцы направо и налево раздаривали еще не рожденных детей, а убийцы и убитые становились призраками и веками бродили друг за другом по замковым галереям.
Все боялись, а Робер — нет. Он ходил ночью на кладбище, надеясь оседлать кладбищенскую лошадь, и пропадал у омута, дожидаясь появления ундин, — без толку! В одиннадцать лет Иноходец окончательно разочаровался в чудесах и с тех пор не верил ни в слепого всадника, ни в проклятые кольца, ни в крысью матерь, ни в дикий гон. В то, о чем говорила Мэллит, талигойцу тоже не верилось, уж слишком неправдоподобно все это выглядело.

для обзоров

<br /> <b>ОЭ-Чтения</b> <a href="http://oereader.diary.ru/p201397548.htm">выкладывают </a> пересказ  седьмой главы КнК и приглашают к обсуждениям

@темы: Робер Эпинэ, Альдо Ракан, КнК, Матильда Ракан, Чтения, Алан Окделл, Эктор Придд, Эрнани Ракан, Енниоль Гавионн, Рамиро Алва-старший, ПОВ: Робер Эпинэ, Агарис, магнус Клемент, ПОВ: Матильда Ракан, Анэсти Ракан, Бланш Ракан, мудрый Домециус, Мэллит

---

Красное на красном. Часть первая. Глава шестая. Поместье Лаик. «Le Huite des Épées»

[Veter na doroge]

Название главы: Красное на красном. Часть первая. Глава шестая. Поместье Лаик. «Le Huite des Épées»
Основные репортеры: ПОВ: Ричард Окделл, ПОВ: Арнольд Арамона
Место действия: Поместье Лаик
Время действия:
Персонажи: Ричард Окделл, Арнольд Арамона, отец Герман, Йоганн Катершванц, Норберт Катершванц, Арно Сэ (Савиньяк), Альберто Салина, ), Паоло Кальявэра,


1
В наказание, Арамона отправляет унаров ночевать в Старой галерее.

На первый взгляд ничего страшного в Старой галерее не было — просто длинный сводчатый коридор с камином посредине и нишами, в которых раньше стояли статуи эсператистских святых. Небольшие окна под самым потолком летом и то вряд ли давали достаточно света, а в зимние сумерки галерея и вовсе тонула во мраке, вдобавок холодно и сыро здесь было ужасно.

Чтобы согреться унары сначала принимаются танцевать, а потом садятся тесным кружком, чтобы греть друг друга. Греясь таким образом, унары оживленно обсуждают кто из них мог бы быть Сузой-Музой, попутно затрагивая тему восстания Франциска и политической расстановки сил на текущий момент. Их беседу прерывает раздающийся из камина жуткий голос Сузы-Музы. Тот обещает раскрытся в Фабианов день, объявить о свой кончине и передает Ричарду принесенный ужин.
Обрадованные унары приступают к его поеданию, продолжая гадать, кто же может быть Сузой-Музой. Когда Ричард уже собирается открывать тщательно запечатанное вино – старую галерею наполняет колокольный звон, глухой и дребезжащий, словно колокол треснувший или очень-очень старый.

2
Первым, глядя прямо перед собой, шествовал седой чернобровый аббат в просторном сером одеянии и с орденской совой на груди. За настоятелем попарно двигались монахи со свечами, горевшими недобрым зеленоватым светом — так светятся в лесу гнилушки, так сверкают в темноте кошачьи глаза.
Призраки, если это были призраки, приближались, и унары, не сговариваясь, отступили назад, прижавшись к ледяной кладке и жалея о том, что не могут в ней раствориться. К счастью, пленники Арамоны устроились поужинать у выступающего из стены камина, который служил хоть каким-то прикрытием, так что приближающиеся танкредианцы не могли видеть унаров, а унары — танкредианцев.
Колокол звонил непрерывно, глуша прочие звуки, если они были, и в такт ему колотилось сердце Дика — так страшно ему еще не бывало. Юноша, разумеется, слышал о призраках Лаик, под погребальный звон проходящих ледяными коридорами в бывший храм, ныне превращенный в фехтовальный зал, чтоб отслужить мессу по умершим и тем, кому еще предстоит умереть. Говорят, под взглядом мертвого аббата сквозь слои штукатурки проступали старые росписи, а бескровные губы называли тех, кто был здоров, весел и уверен в завтрашнем дне, не зная, что этот день для него уже не наступит…
Процессия медленно выплывала из-за каменного выступа. Дикон, если б захотел, мог коснуться одеяния настоятеля. Мрак в галерее сгустился еще больше, превратившись в подобие фона эсператистских икон , да медленно идущие монахи с призрачными свечами казались ожившей фреской, но вместо благоговения вызывали холодный, пронзительный ужас. Ричард в каком-то оцепенении следил за танкредианцами, а те шли и шли друг за другом, одинаковым жестом сжимая одинаковые свечи, глядя прямо перед собой, не останавливаясь и не сбиваясь с шага.
Настоятель с совой давно должен был упереться в конец галереи, но земные преграды для призраков не существуют. Под дребезжащий, несмолкающий звон серая река медленно текла вперед, и как же много было этих монахов, намного больше, чем изгнанных или убитых Франциском. Дик подумал, что перед ним проходят тени всех уничтоженных Олларом эсператистов или всех танкредианцев, обитавших в аббатстве с первого и до последнего дня его существования. Они были разными — старыми, молодыми, красивыми, уродливыми, толстыми, тощими, и они были одинаковыми со своими балахонами небеленого полотна, веревочными сандалиями и мертвыми свечами. Юноше казалось, что с тех пор, как мимо него проплыл ледяной профиль аббата, минул век или несколько веков, и что он и его друзья так и останутся здесь, а мимо, не замечая живых, будут идти мертвые, и так будет вечно.
Из-за угла камина появился очередной монах — худой и пожилой, он почему-то был один. За танкредианцем показались двое юношей с такими же зелеными свечами, но в черно-белых унарских одеждах, неотличимые, как близнецы, и еще двое, и еще, а за ними шли два брата — младший, лет шестнадцати, в фабианском облачении, старший — в рыцарских латах, но железные сапоги ступали по каменному полу бесшумно.
Дик со странной жадностью вглядывался в проплывающие лица. Двое, всегда двое… То братья, то отцы с сыновьями, то деды с внуками. Младшие в фабианском платье, старшие одеты по-разному — кто для боя, кто для бала, кто-то казался поднятым с постели, кто-то вышедшим из тюрьмы. Нищенские лохмотья мешались с королевскими одеяниями и сталью доспехов, и только свечи не менялись, обливая идущих ярким мертвенным светом. Ричард не представлял, кем были эти люди и почему их тени обречены идти за серыми монахами. Про Лаик рассказывали всякое, но о призрачных рыцарях и унарах юноша не слышал, а те продолжали свое беззвучное шествие.
Наверное, любому ужасу отпущен свой предел. Дикон сам не понимал, как перешел грань, за которой страх сменяется любопытством. Проводив взглядом человека в коричневом, чем-то напомнившим Эйвона, юноша со странным интересом повернулся навстречу следующему призраку и увидел… отца, рядом с которым с такой же свечой в руке шел он, Ричард Окделл, в ненавистных унарских тряпках.
Странно, но в тот миг происходящее не показалось ни бредом, ни мо́роком. Перед ним был отец, такой, каким он его помнил или почти таким. Светло-русые коротко стриженные волосы, короткая бородка, пересекающий бровь шрам. Герцог был серьезен и сосредоточен, словно для него не было ничего важнее, чем сохранить злой болотный огонек. Эгмонт Окделл, так же, как его предшественники, бесшумно проплыл мимо Дика. Пораженный юноша не мог оторвать взгляда от родного человека, с которым так и не простился, а тот уходил, чтобы исчезнуть в слепой, ледяной стене.
Сознание Дика словно бы раздвоилось, он прекрасно понимал, что перед ним призрак, что нужно затаиться в своем убежище, а в первый же день свободы броситься к священнику-эсператисту, но что значит ум, когда уходит отец?! Может быть, закрой герцога чужие спины, Дик бы и удержался, но Эгмонт Окделл шел последним, и Ричард бросился за уходящим.
Колокольный звон смолк, в уши юноши громом ударил звук его собственных шагов, но уходящие в никуда и не думали оборачиваться, и тогда Дик закричал, громко и отчаянно, но отец даже не вздрогнул.

Паоло останавливает Дика, который пытается уйти за монахами следом и ведет его выпить вина. Испуганные унары зажигают четыре свечи и произносят старинный заговор, против злых сил. Открывая бутылку Паоло ранит о пробку палец

— Подождать надо, — вмешался Йоганн, — сначала поливать немного на свечи. Пусть Четыре Волны будут уносить злые проклятия ото всех нас, сколько б их ни наделали.
— Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько б их ни было, — прошептали Берто и Паоло.
— Пусть Четыре Молнии падут четырьмя мечами на головы врагов, сколько б их ни было, — добавил Арно.
— Пусть Четыре Скалы защитят от чужих стрел, сколько б их ни было, — завершил Дик заклятье, отвращающее беду.
3
Пока унары мерзнут в Старой галерее, Арнольд Арамона размышляет о том, как удачно ему удалось подставить Окделла. И как он уронил свой авторитет постыдной истерикой. Размышляя о том как теперь поступить, потому что с одной стороны Окделла надо выгнать, а с другой за него заступились влиятельные детки, которых лучше не трогать, Арамона планомерно напивается тинтой.
В середине ночи к пьяному Арамоне приходит отец Герман, одетый в дорожное и явно только что приехавший. Отец Герман знает о вызодке Сузы-Музы с вертелом, но Арамона нетрезво рассказывает ему о последней выходке преступника. И о том, что запер шестерых унаров в Старой Галерее. Это вызывает у отца Германа приступ ужаса и он бежит вызволять заключенных.
4
Отец Герман с порога допытывает у унаров не видели ли они чего-нибудь необычного, но те дружно отвечают что не видели. Священник провожает их по кельям и обещает поговорить с ними со всем индивидуально утром. Сообщение о том, что унары ничего не видели его успокаивает.
Ричард остается в келье, ему удается с трудом согреться замотавшись в одеялом. А потом к нему неожиданно приходят Паоло и отец Герман.

— Ричард, ты спишь?
— Паоло?!
— Ты не против?
Еще бы Дик был против! Паоло оказался хорошим парнем, и потом эта ночь… Она никогда не кончится!
— Я рад, заходи, садись.
— Некогда, мне нужно срочно ехать, но я должен тебе кое-что сказать. Это старое. Очень старое, но оно принадлежит тебе.
— Ты уезжаешь? — Дикон ничего не понимал. — С кем, куда?
— Так получилось, — улыбнулся кэналлиец, — запомни: «Их четверо. Всегда четверо. Навечно четверо, но сердце должно быть одно. Сердце Зверя, глядящего в Закат».
— Кого?
— Не нужно ничего объяснять. — Отец Герман все в той же черной одежде стоял в дверях. — Рэй Кальявэра, пора. Следуйте за мной.
Кэналлиец быстро глянул на Дика — он хотел что-то сказать, но олларианец не дал ему такой возможности. Под немигающим взглядом священника Паоло наклонил в знак прощания голову и вышел, клирик последовал за ним, но на пороге оглянулся.
— Лучшее всего, тан Окделл, если вы ляжете спать и все забудете. Вы ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаете! И во имя Четверых будьте осторожны. Прощайте. Постарайтесь понять, что нет ничего тише крика и туманней очевидности. Если вы это уразумеете, возможно, вам удастся спасти хоть что-то. Или спастись самому.

Они оставляют ему весьма туманные напутствия и уходят. А дальше Дику толи снится, толи чудятся удивительные природные явления, которые он видят из окна кельи в ночном небе.

5
Утром Ричарду приносят завтрак и сообщают, что занятий не будет. Окделл сидит в своей кельи и пытается вспомнить и понять, что с ним случилось ночью, но чем дольше думает, тем меньше понимает.
В обед унаров выпускают из келий в общий зал. Ричард чувствует что что-то не так, что-то изменилось, но говорить об этом не хочет при слугах. Да и остальные унары выглядят подавленными. В зале остаются только трое младших менторов, которые боятся распорядится об обеде и все в тишине целый час сидят и ждут пока придет Арамона.
Арамона приходит и объявляет что

Во-первых, история с так называемым графом из Путеллы благополучно разрешилась, во-вторых, через три недели вы получите отпуск и право выхода за пределы Лаик, в-третьих, унар Паоло был вынужден нас покинуть. Сегодня занятий не будет, но завтра в Лаик все пойдет как положено.

Ричард, выслушав Арамону, ковыряется в горохе и предается размышлениям о том, как ему жаль что уехал Паоло и что стоит поговорить с отцом Германом. И переживает из-за Сузы Музы и своего обучения в Лаик.
Вопрос о возращении отца Германа задает Арно. Арамона обещает что священник вернется вечером. Однако он так и не возвращается. Через неделю в Лаик появляется новый капелан – отец Ионас. Пожилой, сутулый и лысый, он ничем не напоминал утонченного отца Германа.
Жизнь входит в привычное всем русло. О старой галерее Ричард старается не думать.

В главе так же упоминались персонажи: Эгмонт Окделл, Валентин Придд, Эстебанн Сабве (КолиньярЭдвард Феншо, Константин Манро, Жульен Горуа, Юлиус Ауэ, Бласко Дельгадо, Роберт Лоу, Луитджи Фариани, Карл Тротта-ур-Фрошенбах, Суза-Муза-Лаперуза граф Медуза из Путеллы

Полезные описания:
Тинта
Красное, сладкое, крепленое вино. Люди хорошего тона полагали пить тинту вульгарным, тем не менее это был весьма популярный напиток среди зажиточных горожан.

Для обзоров

 <b>ОЭ-Чтения</b> <a href="http://oereader.diary.ru/p201364614.htm">выкладывают </a> пересказ  шестой главы КнК и приглашают к обсуждениям

@темы: Ричард Окделл, Валентин Придд, КнК, Альберто Салина, Чтения, Арнольд Арамона, Эгмонт Окделл, отец Герман, Йоганн Катершванц, Норберт Катершванц, ПОВ: Ричард Окделл, Арно Сэ (Савиньяк), Бласко Дельгадо, Жульен Горуа, Карл Тротта-ур-Фрошенбах, Луитджи Фариани, ПОВ: Арнольд Арамона, Поместье Лаик, Роберт Лоу, Эдвард Феншо, Юлиус Ауэ, Суза-Муза-Лаперуза граф Медуза из Путеллы, Паоло Кальявэра, Эстебан Сабве (Колиньяр),

---

Красное на красном. Часть первая. Глава четвертая

[Enco de Krev]

Название главы: Красное на красном. Часть первая «Le Temple Foudroyé». Глава 4 Агарис «Le Huite des Bâtons»
Основные репортеры: пов: Робер Эпинэ, пов: Матильда Ракан, пов: Мэллит
Место действия: Агарис
Время действия: -
Персонажи: Робер Эпинэ, магнус Клемент, Матильда Ракан, Питер Хогберд, Альдо Ракан, Мэллит, Енниоль Гавионн.

Робер наслаждается всеми прелестями новообретенного богатства: из приюта он переезжает в хорошую гостиницу "Зеленый стриж" и больше не ограничивает себя в еде. Договор с гоганами хранится в тайне, по официальной легенде все свое состояние Робер выиграл в кости у подставного судовладельца.
Достославный Енниоль пообещал, что Альдо получит корону в течении двух лет. По меркам Робера это не так уж и много. Альдо решил, что гоганы помогут им нанять армию, с которой они весной высадятся в Северной Придде, а к лету займут столицу, но "куницы" и слышать не хотят об открытой войне. Альдо разочарован, а Робер поддерживает такое решение, ведь полководца, равного Алве, у них нет.
Робера гложут сомнения по поводу обещанной гоганам платы: она кажется ему несоразмерной. Гальтарская крепость у отрогов Мон-Нуар сейчас никому не нужна, хотя раньше там находилась столица всех Золотых земель. А о доэсператистских реликвиях Робер вообще ничего не слышал. Альдо не разделяет обеспокоенности друга. Для него главное - вырваться из Агариса, а дальше он не загадывает.
Роберу доставляют приглашение от магнуса ордена Истины Клемента. Он приходит в аббатство святого Торквиния. Магнус Клемент говорит, что недавний выигрыш Робера был знаком свыше. Настало время спасти Талигойю. Их прошлые неудачи связаны с тем, что раньше на них не было благословения Истины. Он обещает Роберу золотые горы и просит не рассказывать об их разговоре никому кроме Альдо, а особенно Эсперадору, не желающему воевать с еретиками. "К одному твоему золотому приложится шесть орденских, и пойдут они на великое дело. Эпоху Ветра Альдо Ракан встретит королем Талигойским."
Тем временем принцессу Матильду навещает барон Питер Хогберд. Он возвращает ей фамильную драгоценность - янтарные четки, заложенные Альдо во второй главе. Матильда настаивает на том, чтобы возместить траты Хогберда - "Есть люди, быть обязанным которым неприлично". Она показывает Альдо возвращенные четки, а он рассказывает ей о выигрыше Робера.
Ночью, воспользовавшись тем, что все ее соплеменники не покидают своих комнат, Мэллит тайно проникает в чертог одного и четверых, где стоит ара. Мэллит хочет снова увидеть Альдо, в которого она влюблена. Ара показывает, что вокруг Альдо суетятся люди в сером, осуществляя обряд, схожий с тем, который провел Енниоль, но без залога. Мэллит в ужасе. С сильной болью ранка на груди открывается, и Мэллит вынуждена вернуться в свою комнату. Утром ее находят без сознания на залитой кровью постели.
Робера беспокоит договор Альдо с истинниками. Но принц совершенно спокоен на этот счет. Он планирует использовать гоганов и эсператистов, как противовес друг другу: "если «куницы» и «крысы» вместо пальца захотят руку оттяпать, я их натравлю друг на друга".
После конской ярмарки, на которой друзья выбирали коня для Альдо, с ними встречается Енниоль. Он расспрашивает Альдо о минувшей ночи. Принц говорит, что общался с истинниками. Достославного интересует, не пролилась ли прошлой ночью кровь, на что Альдо признается, что и впрямь поранился, но где и как он не помнит. Енниоль просит Альдо во всем соглашаться с истинниками, но ничего не предпринимать, не посоветовавшись с ним.

В главе так же упоминались персонажи: Рокэ Алва, Эгмонт Окделл.

Полезные описания:
Сведения об ордене Истины:

Читать дальше

...письмо (серая бумага), запечатанное серым воском, на котором была оттиснута мышь со свечой в лапках и слова: «Истина превыше всего».
Магнус Клемент был единственным, кому Иноходец верил меньше, чем достославному Енниолю...
...рядом с магнусом Истины могли быть только монахи, причем гнусные и скучные. В других орденах попадались весельчаки, умницы и отменные собутыльники, «истинники» же походили друг на друга, как амбарные крысы, и были столь же обаятельны и красивы.
Правнуков Кабиоховых «крыски» ненавидят, будь их воля — в Агарисе не осталось бы ни одного гогана, но у Эсперадора и остальных магнусов — свое мнение. Для них рыжие прежде всего купцы, обогащающие Агарис, и лишь потом еретики, причем тихие.
Аббатство святого Торквиния:

Читать дальше

Высокопреосвященство обитал в аббатстве святого Торквиния, столь же сером, как и его обитатели. Остальные ордена полагали, что Божьи Чертоги должны вызывать восторг и благоговение, и на украшение храмов и монастырей шло лучшее из того, что было в подлунном мире. «Истинники» были нет, не скромны, потому что скромность тоже бывает прекрасной, они были нарочито бесцветны. Даже обязательные для эсператистского храма шпили, увенчанные кованым язычком пламени, были не вызолочены, а покрашены в мышиный цвет.
Кабинет… То ли больница для бедных, то ли подвал для овощей — серо, мрачно, тошно…
Магнус очень прямо сидел на жестком деревянном кресле с высокой спинкой, украшенной то ли изображением мыши со свечой, то ли портретом самого магнуса.
Сведения о Матильде:

Читать дальше

Вдовица не чаяла в ней (собаке) души и не уставала повторять, что Мупа умней и благородней любого дворянина.
Смелую до безрассудства Матильду от Хогберда тошнило, но приходилось терпеть и соблюдать приличия.
Матильда Ракан принадлежала к той редкой породе женщин, которые терпеть не могут заниматься своими туалетами. Всем портновским изыскам принцесса предпочитала мужское охотничье платье, но, несмотря на небрежность в одежде, пристрастие к мужским забавам, крепким словечкам и выпивке, всю жизнь пользовалась бешеным успехом. Ее последний любовник был на двадцать лет моложе великолепной Матильды, и избавилась она от него с большим трудом, объявив, что пятидесятилетней бабе нужно думать если не о душе, то о внуке и политике.
...она не терпела, когда ей помогали больше, чем нужно.
Матильда Ракан в вине и впрямь разбиралась. Так же, как в политике, оружии и лошадях, а вот дела, извечно почитающиеся женскими, ее раздражали.
Матильда искренне презирала дворян, живущих за счет богатых друзей, что отнюдь не мешало ей самой подкармливать тех, кто был еще бедней, чем она.
Описание Мупы:

Читать дальше

За дверью раздалось пыхтенье и царапанье, затем створки раздвинулись, и в щель протиснулся сначала мокрый черный нос, затем — голова и, наконец, вся Мупа.
Мупа принадлежала к благородному роду короткошерстных дайтских легавых и была воистину королевской собакой.
Принцесса с ложной строгостью отпихнула от себя коричневую морду...
Сведения о Хогберде:

Читать дальше

Когда восстание Окделла стало захлебываться, Хогберд бросил мятежного герцога и удрал в Агарис, хотя именно он подбил беднягу Эгмонта на отчаянный шаг. В этом был весь Питер — загребать жар чужими руками, а если запахнет жареным, прыгать в кусты, и пусть отдуваются другие.
Принцесса не сомневалась, что Хогберд спит и видит себя кансилльером...
От баронского «знаете ли» Матильду трясло, равно как и от его бороды. Впрочем, без бороды Хогберд был еще хуже. Когда пять лет назад Питер впереди своего визга примчался в Агарис, его лицо покрывала короткая пегая щетина. Борец за свободу Талигойи, удирая, озаботился побриться.
Откуда у прибежавшего в Агарис чуть ли не в чем мать родила Хогберда деньги, Матильда не знала, но барон как-то сумел поправить свои дела, недаром на его гербе красовался цветок тюльпана, из которого сыпались золотые монеты.
Да, Питер Хогберд — Человек Чести. По рождению. Только вот честь и рядом с ним не лежала, даже странно, что он в родстве с Окделлами.
Сведения о Мэллит:

Читать дальше

...ночные прогулки были единственным счастьем, которое знала младшая дочь достославного Жаймиоля.
Мэллит росла тихой, замкнутой и очень послушной, как и положено младшей дочери и к тому же дурнушке.
...Мэллит оставалась безнадежной худышкой, которую чуть что начинало тошнить.
Причитания родичей девушка выслушивала молча. Вернее, не выслушивала. Она очень рано научилась кивать головой и думать о своем. Ее считали слабой, послушной и глупенькой, а она лазала по деревьям и крышам не хуже кошки и перечитала все оказавшиеся в доме книги, а было их немало.
То, что на ней никто не женится, Мэллит не пугало — ее не привлекала жизнь, которую вела мать, и она не завидовала красоте сестер.
...она прочла Кубьерту (Великая Книга гоганов)
Робер о мятеже Эгмонта:

Читать дальше

Робер никогда не забудет жаркое лето, пыльные дороги, тучи мух над головой и чувство бессилия. Эгмонт рассчитывал поднять север и северо-запад, но крестьяне продолжали копаться в земле, а ремесленники тачать сапоги. Их не волновало ни кто сидит на троне, ни как называется столица, а до богословских тонкостей им и вовсе не было дела. Хотя чего ждать от хамов, ведь даже ему, Роберу Эпинэ, все равно, в каких тряпках ходят монахи и непогрешим ли Эсперадор.

для обзоров

 <b>ОЭ-Чтения</b> <a href="http://oereader.diary.ru/p200968441.htm">выкладывают </a> пересказ четвертой главы КнК и приглашают к обсуждениям

@темы: Робер Эпинэ, Альдо Ракан, КнК, Матильда Ракан, Чтения, Эгмонт Окделл, Рокэ Алва, Енниоль Гавионн, ПОВ: Робер Эпинэ, Агарис, магнус Клемент, Питер Хогберд, ПОВ: Матильда Ракан, ПОВ: Мэллит, Мэллит

---

Красное на Красном. Часть первая. Глава третья.

[Veter na doroge]

Название главы: Красное на красном.Часть первая. Глава третья. Поместье Лаик. «Le Cinq des Bâtons»
Основные репортеры: ПОВ: Ричард Окделл, ПОВ: Арнольд Арамона
Место действия: Поместье Лаик
Время действия: -
Персонажи: Ричард Окделл, Эйвон Ларак, Арнольд Арамона, отец Герман, Йоганн Катершванц, Норберт Катершванц,


1
В этой главе Ричард, наконец, въезжает в поместье Лаик. Ему с самого начала не нравится здание, в котором предстоит обучаться и он думает что пойман здесь в ловушку. Слуги в поместье, кажутся ему похожими на крыс, серыми и неприметными. Вообще все вокруг рисуется в самых неприятных блеклых тонах.
Первым в поместье Ричард знакомится с капитаном Арнольдом Арамоной. Тот обращается с Эйвоном и Ричардом в непочтительной, пренебрежительной форме, требует, чтобы Ричард дал слово о том, что добровольно вступает в братство Фабиана (так называют юношей прошедших обучение в Лаик). Там же Ричард вслух читает устав унаров и приносит Клятву унара, считая что клятва данная против воли клятвой не считается.
После официальной части Эйвон Ларак почти сразу уезжает, оставляя унара Ричарда в Лаик. Ричард, про себя, сетует, что присутствие слуги отняло у них нормальное прощание.
2
Далее следует полное описание того, как капитан Арнольд Арамона дошел до жизни коменданта Лаик и как он не любит унаров и аристократию, мучаясь завистью к их богатству и титулам.
Тридцать лет назад Арамона попытался добиться славы и признания на военном поприще, но будучи человеком не слишком храбрым и больше пекущимся о своей шкуре, чем о ратной славе ничего не добился. Из-за некстати начавшейся войны (вероятнее всего с Гаунау) он был отправлен в Торку, где ему против воли пришлось участвовать в военных столкновениях. Из-за проявленной в бою трусости, к нему прикрепилась кличка «Трясун». Оказавшись в первом своем крупном сражении, Арнольд испугался и пустился наутек, но некстати повстречал Эгмонта Окделла, оруженосца Мориса Эпине. Эгмонт чуть не пристрелил Арамону за дезертирство, но вовремя отвлекся на попавшего в окружение знаменосца и понесся его спасать. Арнольд был вынужден пойти на хитрость. Он подставил под вражескую пулю ногу и, попав в обоз раненых, был отослан в городок Руксу, где встретил интенданта графа Креденьи. У Креденьи была незаконнорожденная дочь на выданье. Граф Креденьи обеспечил молодую семью приданным и замолвил за Арамону словечко, так что его взяли ментором в Лаик.
Дальше жизнь Арнольда Арамоны тоже плохо складывалась. Жена ему жизни спокойной не давала, начальник Лаик, бравый вояка полковник Дюваль, тоже невзлюбил и определил в фехтовальный зал. Арнольд ударился в пьянство.
Но Дюваль умер, а кардинал Сильвестр сделал Арамону капитаном Лаик. И тут Арнольд зажил счастливо, наведя в жеребьячем загоне (как за глаза называли Лаик) свои порядки и полностью обновив штат. Да и в семье у Арамоны появилась любимица – младшая дочь Люцилла.
Дорожа хлебосольной должностью, Арамона тщательно собирал все сплетни и слухи о творящемся среди аристократов и очень старательно содействовал успехам «угодных» власти Высокопреосвященного семейства унаров и неудачам «неугодных». За старательность, Арамоне прощались некоторые кражи из казны, но строжайше воспрещалось брать подарки от унаров и их родни.
То, что именно Кардинал стоит за порядками в Лаик являлось строжайшей тайной, о которой знали только Арамона и отец Герман. Формально за порядками в Лиак следил Рокэ Алва. Но Рокэ Алва плевать хотел на все, кроме войны, вина и женщин.
К моменту поступления нового набора унаров, Арамона уже знает кого на какие места вывести в Фабианов день и по его предположению Ричарду не подняться выше десятого места.
3
Ричард проходит все необходимые процедуры: стрижку, мытье и переодевание в местный наряд. После чего слуга отводит Дика в келью, рекомендуя не покидать ее по ночам, потому что «дом не любит когда ходят по ночам».
Пока Дик размышляет о портрете Франциска Оллара, в углу кельи появиляется серая крыса. Дику она кажется похожей на некоего полковника Шроссе, «навозника» которого отправили заправлять Надоре после провала мятежа Эгмонта. Ричард пытется найти что-то чем можно было бы запустить в крысу, но ничего не находит. Тогда Дик обещает, что обязательно принесет палку и в следующий раз убьет крысу, как всегда мечтал убить Шроссе. Норки через которую крыса пробралась внутрь, Ричард в келье не находит. Ричард суеверно загадывает, что если ему удастся убить крысу при ее следующем появлении то Талиг снова станет Талигоей.
4
Не смотря на то, что ночь проходит спокойно, Ричард долго не может заснуть. А утром долго не может сообразить где он. Когда в дверь стучат второй раз, Ричард наконец соображает и выходит в коридор, где знакомится с братьями-близнецами бергерами Йоганом и Норбертом Катершванцами. Братья плохо владеют талиг (языком Талига), что и демонстрируют в разговоре.
Их прерывает появление слуги, который сопровождает всю троицу в столовую.
Напротив Дика вертелся на стуле смуглый, черноглазый юноша. Ричард еще не видел кэналлийцев, но был готов поклясться, что непоседа — южанин. Рядом разглядывал свои руки молодой человек с безупречным лицом, скорее всего, наследник дома Приддов, на которого опасливо косился прыщавый курносый парень с острым кадыком. Рассмотреть остальных Дикон не успел, так как появился капитан Арамона.
Далее Арамона с пафосом и блеском зачитывает унарам короткую истину о божественности своего правления в Лаик и требует, чтобы все унары представились.
Толстый кареглазый парень встал точно на указанное место и гаркнул:
— Карл.
— Унар Карл. Повторите.
— Унар Карл!
Следующий.
Похожий на ласку брюнет изящным движением поднялся из-за стола и, оказавшись рядом с Карлом, негромко сказал:
— Унар… Альберто.
— Следующий.
Высокий юноша с дерзкими глазами двигался не медленно, но и не быстро.
— Унар Эстебан.
— Следующий…
Ричард старался запомнить всех.
Бледный и худой — Бласко. Странно, имя кэналлийское, а по внешности не скажешь. У Жоржа на правой щеке родинка, Луитджи ростом с сидящую собаку, прыщавый — это Анатоль. Валентин… Наследника Приддов зовут именно так, значит, он угадал верно, а Паоло и впрямь мог быть только кэналлийцем… Имя Арно обожают в роду Савиньяков, так звали прошлого графа, так зовут младшего из его сыновей. Братьев Катершванцев Дикон уже знал, следующей была его очередь. Юный Окделл под немигающим взглядом Арамоны замер рядом с Норбертом.
— Унар Ричард.
— Следующий…
— Унар Роберт…
— Унар Франсуа…
— Унар Юлиус…
Константин, Эдвард, Жюльен, Макиано, Северин… Вот они, его друзья, братья, враги — те, с кем ему предстоит жить бок о бок в странном доме, где слуги похожи на мышей, а крысы на полковников. Двадцать один человек, несчастливое число!


В главе так же упоминались персонажи: Ричард Окделл, Арнольд Арамона, Эйвон Ларак, отец Герман, Эгмонт Окделл, Морис Эпине, Люсьен Ангерран Креденьи, Луиза Арамона, Люцилла Арамона, полковник Дюваль, Йоганн Катершванц, Норберт Катершванц, Арно Сэ (Савиньяк), Альберто Салина, Валентин Придд, Эстебанн Сабве (Колиньяр), унар Паоло, Эдвард Феншо, Константин Манро, Жульен Горуа, Юлиус Ауэ, Северин Заль, Франуса Рафле, Бласко Дельгадо, Жорж Гайар, Роберт Лоу, Луитджи Фариани, Карл Тротта-ур-Фрошенбах, Анатоль Мей, Макиано Тамазини

Полезные описания:
растение Ведьмины Слезы
На густых колючих кустах, росших вдоль дороги, чудом держались сморщенные грязно-белые ягоды ведьминых слез — в Окделле это растение почиталось нечистым.

Описание поместья Лаик
Парк был большим, пожалуй, его можно было назвать лесом. Слева показалось что-то похожее на озеро или большой пруд, за которым маячил показавшийся Ричарду удивительно неприятным дом — длинный, серый, с маленькими, подслеповатыми окнами. Когда-то здесь располагалось аббатство Святого Танкреда. Франциск Оллар выгнал не признавших его главой церкви монахов из их обители и отдал ее под школу оруженосцев. С тех пор здание перестраивали несколько раз, но оно продолжало отдавать монастырем.

Клятва унара
— Я, — слегка запнувшись, произнес Дикон, — Ричард из дома Окделлов, добровольно вступаю в братство святого Фабиана и клянусь чтить Создателя нашего и его земного наместника короля Фердинанда, да продлит Создатель его блистательное царствование. Я клянусь также слушать своих наставников, духовных и светских, и ни в чем не перечить им. Я отказываюсь от своего титула и родового имени до тех пор, пока не буду готов мечом и словом служить Создателю, Королю и Талигу. Я буду прилежным учеником, послушным воспитанником и добрым товарищем другим унарам. Я не буду вступать в ссоры ни с кем, с кротостью прощая врагам своим. Я не буду иметь тайн от своих наставников. Я не буду покидать поместье Лаик без разрешения моего капитана и не стану встречаться ни с кем из родных, не спросив на то дозволения. Если я нарушу свою клятву, да буду я в этой жизни лишен титула и дворянства, а в жизни вечной да настигнет меня кара Создателя.

О нравах Лаик
Теперь Арнольд полгода блаженствовал в Лаик, куда вход супруге, равно как и любым другим женщинам, был строго заказан

Облачение Унара

Дик взялся за полагающуюся унарам одежду — черные штаны, чулки и рубаху, белую куртку и черно-белый плащ с гербом дома Олларов. Такие носили четыреста лет назад, когда марагонский выскочка стал талигойским королем. Теперь одевались иначе, хотя Люди Чести старались придерживаться старых обычаев.

Келья в Лаик
Дикон оглядел узкую и длинную каморку, которую так и подмывало назвать кельей. Кровать без полога, стол с чернильным прибором и книгой Ожидания , плетеный стул, принадлежности для умывания, открытый сундук. В углу — образ Создателя, перед которым горит лампадка, и очередной портрет марагонца. Все! У неведомого монаха и то наверняка было больше вещей. …плотно прикрыв тяжелую дверь, на которой — Дик только сейчас это заметил — не было ни крючка, ни засова. Она запиралась снаружи, но не изнутри.

Для обзоров

 <b>ОЭ-Чтения</b> <a href="http://oereader.diary.ru/p200968441.htm">выкладывают </a> пересказ третьейглавы КнК и приглашают к обсуждениям

@темы: Ричард Окделл, Валентин Придд, Луиза Арамона, КнК, Альберто Салина, Чтения, Арнольд Арамона, Эгмонт Окделл, отец Герман, Морис Эпинэ, Йоганн Катершванц, Норберт Катершванц, Эйвон Ларак, ПОВ: Ричард Окделл, Анатоль Мей, Арно Сэ (Савиньяк), Бласко Дельгадо, Жорж Гайар, Жульен Горуа, Карл Тротта-ур-Фрошенбах, Луитджи Фариани, Люцилла Арамона, Макиано Тамазини, ПОВ: Арнольд Арамона, полковник Дюваль, Поместье Лаи

---

Красное на красном. Часть первая. Глава первая

[Enco de Krev]

Название главы: Красное на красном. Часть первая «Le Temple Foudroyé». Глава 1 Окрестности Олларии «Le Valet des Épées»
Основные репортеры: ПОВ: Ричард Окделл
Место действия: Окрестности Олларии
Время действия: -
Персонажи:Ричард Окделл, Эйвон Ларак, Август Штанцлер.

Осенью 397 года круга Скал шестнадцатилетний Ричард Окделл прибывает в Олларию для обучения в школе оруженосцев Лаик. Его отец, герцог Эгмонт, был убит пять лет назад, и Ричард остался на попечении дяди, графа Эйвона Ларака, и матушки, вдовствующей герцогини Мирабеллы. Ричард не рад своему предстоящему обучению: он во всех красках представляет себе полгода жизни среди врагов, оскорбления, невозможность ответить ударом на удар.
У ворот Олларии граф Ларак (высокий дворянин лет пятидесяти с худым, утомленным лицом, прямой, как копье) предупреждает Ричарда, что официально они прибудут в столицу только завтра утром. Сейчас же им предстоит вечер в компании хорошего друга, Августа Штанцлера.
Эр Август говорит, что самое главное для Дика - научиться ждать, его время еще прийдет. Он советует Дику за полгода в "загоне" постараться догнать и перегнать своих товарищей. "Смотри на них, пытайся понять, что они за люди, возможно, от этого когда-нибудь будет зависеть твоя жизнь."
Выясняются некоторые порядки Лаик: у унаров нет фамилий и титулов, есть только церковное имя, обучение заканчивается в день Святого Фабиана, первые четыре месяца унары отрезаны от внешнего мира, с прошлого года дуэли между унарами запрещены под угрозой лишения титула.
За ужином вспоминают о погибших во время мятежа Эгмонта, говорят об Алве и Сильвестре, строят планы на светлое будущее. В конце эр Август поднимает тост за победу всех Людей Чести и воцарение короля Ракана.


В главе так же упоминались персонажи: Эгмонт Окделл, Мирабелла Окделл, отец Матео, Франциск Оллар, Арнольд Арамона, кардинал Сильвестр, Рокэ Алва, Фердинанд Оллар, Катарина Оллар, Вальтер Придд.

Полезные описания:
Характер Дика:
...смелый и порывистый, Дик умудрялся переживать все радости и неудачи заранее, причем грядущие беды в его глазах выглядели ужаснее, чем на самом деле.
...Дик не слишком надеялся на эту добродетель — с терпением у мужчин в их роду всегда было худо.
Проезд в Олларию:
Войти в столицу было непросто — стражники в шлемах и кирасах придирчиво рассматривали путников. Мелких торговцев и крестьян пропускали, взяв с них и их товаров положенную мзду, а дворянам и серьезным купцам приходилось называть писарям свои имена и цель приезда. Так повелось со времен Франциска Оллара, когда великая Талигойя пала благодаря предательству.
Внешность Штанцлера:
...на пороге возник еще один монах, пожилой и тучный.
...некрасивое отечное лицо, впрочем, умное и приятное. Глубоко посаженные глаза гостя подозрительно блеснули.
Густые брови кансилльера сдвинулись к переносице.
У него была удивительно располагающая улыбка...
Штанцлер об Алве:
Догадаться, что сделает Рокэ Алва, нельзя...
...маршал — законченный негодяй, но подобного полководца Золотые земли еще не рождали. Я готов поверить, что ему и впрямь помогает Чужой.
Его можно убить, по крайней мере, я на это очень надеюсь, но не победить…
— Насчет подлости, Эйвон, вы заблуждаетесь, — вздохнул Штанцлер. — Рокэ Алва — чудовище, это так. Для него чужие жизни не значат ничего, возможно, он безумен, но маршал — гремучая змея, а не подколодная. Он знает, что равных ему нет, ему нравится доводить людей до исступления, играть со смертью и с чужой гордостью, именно поэтому в спину он не бьет. Алва — враг и враг страшный, но за один стол с ним я сяду, а вот с кардиналом или Манриками я никогда не обедаю и не советую это делать своим друзьям.

@темы: Ричард Окделл, КнК, Август Штанцлер, кардинал Сильвестр, Чтения, Вальтер Придд, Катарина Оллар, Арнольд Арамона, Эгмонт Окделл, Рокэ Алва, Франциск Оллар, Мирабелла Окделл, Фердинанд Оллар, Эйвон Ларак, ПОВ: Ричард Окделл, отец Маттео

---

О членстве в сообществе.

[ОЭ-читатель]

Уважаемые читатели сообщества ОЭ-Чтения.
Стать членом сообщества могут только люди записавшиеся на пересказ главы.
Комментирование в сообществе свободное, поэтому смысла становится его членом, если вы не намерены выкладывать пересказы глав - нет.
Поэтому заявки на вступление следует оставлять после того как вы записались на пересказ.
Большое спасибо за внимание и понимание.

@темы: Правила

---

Красное на красном. Пролог "Одинокий"

[ОЭ-читатель]

Название главы: Красное на красном. Пролог "Одинокий"
Основные репортеры: Одинокий (Страж Заката)
Место действия: Оллария, Рубеж (флешбэк)
Время действия:
Персонажи: Одинокий, Стратег

Во время войн спартанцы
носят одежды красного цвета...
Если кто из спартанцев бывает ранен, врагам
это незаметно, так как сходство цветов
позволяет скрыть кровь.
Плутарх

Я всегда шел по линии наибольшего
сопротивления.
Н. Гумилев

Одинокий в последний раз появляется в Кэртиане, в Олларии, потому что этот мир становится опасным. Более того, скоро этот мир должен будет исчезнуть. Он понимает, что для людей его "скоро" - это почти никогда, однако его печаль это не отменяет.
Он вспоминает, что тоже когда-то был человеком, однако в свое время добровольно стал Стражем Заката, не помнящим своего прошлого.
Одинокий усмехнулся - он ведь тоже БЫЛ человеком. Был, пока не прошел Костры Этерны. Его никто не вынуждал - в пламя Этерны нельзя ни столкнуть, ни заманить. Он сам выбрал свою судьбу, согласившись умереть, чтобы воскреснуть Стражем Заката, вечным воином и странником, давшим клятву хранить Ожерелье.
Одинокий бредет по городу, но люди не способны его заметить. Он не может вспомнить свое прошлое, сколько бы ни пытался, не может представить себя счастливым, только преданным.
Дело Одиноких - противостоять Чуждому, не имея возможности ответить на молитвы людей.
Когда Этерна была цела, они сражались за каждый из миров Ожерелья. Теперешних сил едва хватает, чтобы сдерживать Чуждое на Новом Рубеже. Раньше Одинокие вмешивались в дела смертных, называвших их кто богами, кто демонами, теперь в прошлом и это.В прошлом все, кроме боя. Когда падет последний защитник, придет конец и Ожерелью.
Этим пользуются раттоны, разрушающие миры изнутри. Именно из-за них Кэртиана на грани гибели.
Одинокий вспоминает, какой была Оллария четыреста лет назад, и с печалью думает о рыцаре, с которым тогда говорил.
Ему встречается красивый всадник, и Страж Заката неожиданно для себя чувствует не только эмоции молодого человека, но и чью-то ненависть, на него направленную.
Одинокий заходит в таверну, где ему мгновенно подают выпивку и сразу же забывают о нем. Он размышляет над тем, что кошкам невозможно отвести глаза. Поэтому как только в мире начинают их ненавидеть, значит, поблизости есть раттоны. Он описывает суть этих тварей: зависть, злоба, страх, они убивают радость. Он сравнивает их с чумными крысами Ожерелья.
Воин успел застать создателей этого мира. Их было четверо, и они откликнулись на призыв Этерны и ушли на Рубеж, поручив Кэртиану своим избранникам из числа смертных.
[Флешбэк] После очередного боя на Рубеже Одинокие не успели уйти далеко во Внутренние миры, когда их вызвали обратно. После еще одной стычки с Чуждым Стратег не смог связаться с Архонтом. [Конец Флешбэка]
Позже становится ясно, что Этерна уничтожена, но неизвестно, что именно там произошло. Стратег стал Архонтом, а все выжившие - Одинокими.
Выжившие могли держать Рубеж, но не создавать миры и не одаривать избранных бессмертием и силой
Неожиданный крик вырывает Одинокого из размышлений. Он понимает, что где-то поблизости идет неравный бой. Одинокий удивлен - он отгородился от чужих мыслей и чувств. Одинокий бросается на помощь. По пути к месту драки он понимает, что где-то рядом погибает тот самый всадник, которого он встретил немногим ранее, и между ними образовалась ниточка. Одинокому нельзя пользоваться магией, чтобы не быть обнаруженным раттонами, поэтому на пороге дома он выхватывает меч.

В главе так же упоминались персонажи: Франциск Оллар ( стр. 9, 3 абзац), рыцарь, с которым когда-то говорил Одинокий (Алан Окделл) (стр 9, 4 абзац); Четверо создателей (Абвении) (стр 10, 5 абзац);
Полезные описания: описание Олларии (стр 5, 1 абзац); описание того, как Одинокий стал Стражем Заката (стр 7; абзацы 1 и 2) суть раттонов (стр 10, 6 абзац); описание Рубежа (стр 11, 6 абзац); описание Чуждого (стр 12, 6 абзац);

@темы: КнК, Оллария, Чтения, Франциск Оллар, Одинокий (Страж Заката), Четверо создателей

---

Общие правила поведения

[ОЭ-читатель]

1. Соблюдайте правила сайта @дневников.

2. В сообществе запрещены:

2.1 ненормативная лексика, порнография и оскорбительные картинки, аудио, видео;

2.2 посты, не относящиеся к тематике сообщества;

2.3 разжигание холиваров и предъявление претензий без разумных аргументов;

2.4 оскорбления юзеров в любой форме - если вас что-то не устраивает, выражайтесь корректно, не забывая о том, что вкусы у всех различны;

3. Запрещается флуд в комментариях.

Пожалуйста, уважайте безвозмездный труд ОЭ-читателей.

Администрация сообщества имеет право удалять без предупреждения записи и комментарии, нарушающие правила. Пользователям, систематически нарушающим правила, может быть навсегда запрещено писать в сообществе. Срок временного бана выбирается в каждом случае индивидуально.

@темы: Правила

---

Как стать ОЭ-читателем

[ОЭ-читатель]

Чтобы стать ОЭ-читателем необходимо следующее:

1 - Иметь стойкое желание прочитать ОЭ.

2 - Изучить правила оформления поста с пересказом.

3 - Зайти в тему с Оглавлением книги, которую читают в данный момент и оставить комментарий с пожеланием записать вас на пересказ. Как только ваше имя появится рядом с главой, на которую вы записались - вы официально станете ОЭ-читателем.

@темы: Правила

---

Правила для ОЭ-читателя

[ОЭ-читатель]

Правила ОЭ-Читателя.

1 Пересказ главы не должен содержать отсебятины. Задача ОЭ-читателя пересказать главу максимально близко к оригинальному тексту.

2 Пересказ главы должен быть выложен не позднее чем через 10 дней после предыдущей главы. Лучше через 4-5 дней.

3 Каждый пост пересказа главы должен быть соответствующе оформлен.

3.1 Пост должен содержать шапку установленного образца.

Образец шапки:

Название главы: - полное название главы состоит из: Названия книги, указания части, собственно названия главы.
Например Красное на красном. Часть первая «Le Temple Foudroye». Глава 1 «Le Valet des Epees»
Основные репортеры: - перечислить основных репортеров, от чьего лица написана глава. При указании репортеров использовать следующую форму: «ПОВ: имярек». Если имя или фамилия персонажа неизвестны, пишем только известную часть.
Например: ПОВ: Ричард Окделл, ПОВ: Мэллит
Место действия: - заполняется строго в соответствии с книгой.
Например: Оллария, Сакаци
Время действия: - заполняется строго в соответствии с книгой. Если в главе нет точных указаний времени - то лучше оставить поле пустым.
Персонажи: - Упоминаются все действующие в этой главе персонажи.

[*MORE=читать дальше]В этой главе ла-ла-ла - здесь идет сам пересказ главы.

После пересказа следует добавить две строки

В главе так же упоминались персонажи: имярек1 (страница, абзац), имярек2 (страница, абзац), имярек3 (страница, абзац)
Полезные описания: например, природа Сагранны (страница, абзац), эсператизм (страница, абзац), бешеный огурец (страница, абзац), сравнительный анализ вин Кэналлоа (страница, абзац)[*/MORE]

Код поста:

<b>Название главы:</b> 
<b>Основные репортеры:</b> 
<b>Место действия:</b> 
<b>Время действия:</b> 
<b>Персонажи:</b>

[MORE=читать дальше]В этой главе ла-ла-ла

<b>В главе так же упоминались персонажи:</b> имярек1 (страница, абзац), имярек2 (страница, абзац), имярек3 (страница, абзац)
<b>Полезные описания:</b> например, природа Сагранны (страница, абзац), эсператизм (страница, абзац), бешеный огурец (страница, абзац), сравнительный анализ вин Кэналлоа (страница, абзац)[/MORE]

3.2 После оформления поста пересказа проставить тэги любимых тем.
Обязательно проставить тэг с названием книги и тэг "Чтения".
Тэги с местом, действующими персонажами и репортерам проставит модератор по вашей заполненной шапке. (поэтому шапка является обязательной)

4 Описания персонажей, важных мест и тому подобное допускается (и даже рекомендуется) приводить цитатами из канона.

5 Пересказ не должен сплошь состоять из цитат канона.

6 Пересказ должен быть оформлен в соответствии с данными правилами.

@темы: Правила

---

Красное на Красном. Оглавление

[ОЭ-читатель]

Вера Камша
Красное на красном
Отблески Этерны – Книга Первая

Оглавление

Пролог Одинокий - прочитано Vereeka

Часть первая «Le Temple Foudroyé»
Глава 1 Окрестности Олларии «Le Valet des Épées» - прочитано Enco de Krev,
Глава 2 Агарис «Le Chevalier des Coupes» - прочитано Vereeka
Глава 3 Поместье Лаик «Le Cinq des Bâtons» - прочитано Veter na doroge
Глава 4 Агарис «Le Huite des Bâtons» - прочитано enco de krev,
Глава 5 Поместье Лаик «Le Neuf des Coupes» - прочитано Vereeka
Глава 6 Поместье Лаик «Le Huite des Épées - прочитано Veter na doroge
Глава 7 Агарис «Le Six des Épées» - прочитано enco de krev,
Глава 8 Оллария и Лаик «Le Dix des Bâtons» - прочитано Vereeka
Глава 9 Оллария «Le Roi des Deniers» - прочитано Veter na doroge
Глава 10 Лаик и Оллария «Le Roi des Épées» - прочитано enco de krev,

Часть вторая «La Roue de Fortune»
Глава 1 Оллария «La Dame des Coupes» - прочитано Vereeka
Глава 2 Агарис «Le Deux des Épées» - прочитано Veter na doroge
Глава 3 Оллария «Le Neuf des Épées» - прочитано enco de krev,
Глава 4 Агарис «Le Huite des Coupes - прочитано Vereeka
Глава 5 Оллария «Le Cinq des Deniers»- прочитано Veter na doroge
Глава 6 Оллария «Le Six des Coupes» - прочитано enco de krev,
Глава 7 Кошоне и Оллария «Le Huite des Deniers» - прочитано Vereeka
Глава 8 Агарис и Кагета «Le Valet des Bâtons» - прочитано Veter na doroge
Глава 9 Оллария «Le Deux des Coupes» - прочитано enco de krev,
Глава 10 Оллария «Le Un des Bâtons» - прочитано Veter na doroge

Часть третья «Le Mat»
Глава 1 Оллария «Le Un des Épées»- прочитано enco de krev,
Глава 2 Оллария «Le Trois des Coupes» - прочитано Veter na doroge
Глава 3 Кагета «Le Neuf des Deniers» - прочитано enco de krev,
Глава 4 Тронко «Le Chevalier des Épées»- прочитано Veter na doroge
Глава 5 Агарис «La Dame des Bâtons» - прочитано enco de krev,
Глава 6 Вараста «Le Quatre des Épées»- прочитано Veter na doroge
Глава 7 Вараста «Le Cinq des Épées» - прочитано enco de krev,
Глава 8 Вараста «Le Trois des Épées» - прочитано enco de krev,
Глава 9 Сагранна «Le Deux des Bâtons»- прочитано Veter na doroge
Глава 10 Сагранна «Le Quatre des Bâtons» - прочитано enco de krev,

Часть четвертая «La Force»
Глава 1 Барсово ущелье «Le Trois des Bâtons» - прочитано enco de krev
Глава 2 Барсово ущелье «Le Quatre des Coupes» - прочитано enco de krev
Глава 3 Дарамское поле «Le Valet des Deniers» - прочитано enco de krev
Глава 4 Дарамское поле «Le Chevalier des Bâtons» - прочитано enco de krev
Глава 5 Дарамское поле «La Dame des Épées» - прочитано enco de krev
Глава 6 Сагранна И Кагета «Le Dix des Épées»- прочитано Veter na doroge
Глава 7 Бакрия «Le Neuf des Bâtons» - прочитано  MJey
Глава 8 Бакрия, Кагета, Вараста «Le Six des Bâtons»

@темы: КнК, Чтения, Оглавление, Организационное

---

[ОЭ-читатель]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра