Красное на красном. Часть вторая «La Roue de Fortune». Глава третья

[oereader]

Название главы: Красное на красном. Часть вторая «La Roue de Fortune». Глава 3 Оллария «Le Neuf des Épées»
Основные репортеры: пов: Ричард Окделл; пов: кардинал Сильвестр
Место действия: Оллария
Время действия: -
Персонажи: Ричард Окделл; Август Штанцлер; кардинал Сильвестр; Реджинальд Ларак; Дитрих Ластерхафт; Леон Дюгуа; Эстебанн Сабве (Колиньяр); Мариус Комин;

Ричард просит оседлать Баловника и выезжает на прогулку. Он едет без особой цели, поскольку друзей в Олларии у него нет, а где живет Наль, он не знает. В конце концов, он решает навестить эра Августа.
В пути он размышляет о королеве. "В прежние времена Люди Чести были б счастливы умереть за Катарину Ариго, а теперь она одна среди врагов и ничтожеств". Ричард считает, что слухи о связи королевы с первым маршалом - клевета, а даже если между ними что-то и было, то с любовью это не имеет ничего общего.
Привратник говорит, что Штанцлера нет дома, но когда Ричард отъезжает от ворот, его догоняет слуга от кансилльера. На самом деле Штанцлера нет дома для всех кроме Ричарда. Эр Август просит его приходить только в самом крайнем случае, потому что это опасно. Дик соглашается и спрашивает, правда ли то, что говорят о Рокэ Алве и Катарине. Штанцлер просит Дика не судить опрометчиво и рассказывает, что Катарина не по своей воле пошла на это.
Дети королевы — все трое — от Ворона. Фердинанд не способен быть отцом, а Дораку нужны наследники. Катарина Ариго была вынуждена… Она с самого начала понимала, на что идет, всем бы такое мужество! А потом, Ворон, каков бы он ни был, все-таки Повелитель Ветров. Лучше кровь Алвы, чем Олларов, хотя я все же надеюсь на возвращение законного государя. Надеюсь, но готовлюсь к худшему.
Кстати говоря, по-своему Дорак прав. Если считать нынешнюю династию законной, и если она пресечется, на трон должны сесть герцоги Алва. Когда единственный сын узурпатора был болен, Франциск Оллар написал завещание, в котором назначал своим преемником пасынка и его потомков. Такова была воля Франциска Оллара, которую никто не отменял.
Дальше Штанцлер говорит, что сплетни про то, что маршал - любовник короля, тоже правда, и походя упоминает историю, которая случилась с одним юношей из хорошего дома пару лет назад. "Ворон его опозорил просто со скуки, хотя мальчишка тоже виноват — нельзя забывать свое имя". У Дика появляется страх стать следующей жертвой Ворона, но Штанцлер предпочитает эту тему не развивать. Он советует Дику вести себя так, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что он всего лишь исполняет присягу, и почаще наведываться в библиотеку Алвы.
Штанцлер предупреждает Дика, что кардинал Сильвестр попытается от него избавиться. "Как это ни смешно, самое безопасное для тебя место — особняк Алвы, но ты не можешь сидеть там безвылазно. Если ты станешь хвостом ходить за Вороном, рано или поздно и скорее рано, чем поздно, скажут, что Ворон развратил сына Эгмонта Окделла." Чтобы избежать таких сплетен, Дику нужно вести жизнь нормального юноши своего возраста: бывать в городе, общаться со сверстниками, ухаживать за девушками. Штанцлер говорит, чтобы Дик избегал дуэли с Эстебаном и Северином. Эстебан будет стараться навязать Дику дуэль, потому что завидует из-за того, что он "навозник", а Дик - Человек Чести, и ненавидит из-за первого маршала.
Штанцлер советует Дику держаться от своего эра подальше. Дик спрашивает, почему Алва взял его в оруженосцы, но кансилльер не знает ответа.
Если б Алве Создатель приказал одно, а Чужой — другое, он придумал бы что-то третье, оскорбительное для обоих. Но в безумии Алвы есть свой принцип — он всегда делает то, чего никто не ждет, но что бьет по всем. Взяв тебя, он выставил Людей Чести трусами, показал Дораку, что тот ему не указ, и отплатил Ариго за его, скажем прямо, глупость. Я предупреждал Ги…
— А что сделал граф Ариго?
— Купил у охотников из Мон-Нуар живого ворона, держит у себя в клетке и учит говорить. Разумеется, Алва об этом донесли. Все ждали, что он через родичей-морисков добудет себе леопарда и станет водить на сворке, но Алва предпочел взять на сворку сына Эгмонта Окделла, лучшего друга Ги.

Кардинал Сильвестр размышляет, почему бы мог сойти с ума астролог, которому заказывали гороскопы Альдо Ракан и Робер Эпинэ. Прознатчик не видел ничего подозрительного, по его словам, астролог просто вообразил себя крысой, на которую идет охота. Сильвестр просит принести себе те же книги, которыми интересовался Домециус, и обнаруживает, что ими же интересовался исчезнувший в окрестностях Лаик отец Герман. Данный факт кажется ему подозрительным, и он решает пройти путем Германа, пытаясь разобраться в его записях. От копания в прошлом кардинала отвлекает визит маршала фок Варзов.

Дик получает приглашение от Наля (На печати красовались дубовая ветвь и секира) в "Острую шпору" на петушиные бои. Раз уж Наль не рассказывает в Надоре, что посещает такие злачные места, то и о визите туда Дика дома не узнают. Дик знакомится с друзьями Наля Дитрихом Ластерхафтом и Леоном Дюгуа. Вместе они идут в "Острую шпору".
В разгар петушиных боев появляется Эстебан Колиньяр. Помня о предостережении Штанцлера, Дик уходит из трактира. Наль хочет проводить его, но Дик отказывается. Дик возвращается в дом Алвы по темным улицам и между аббатствами святой Октавии и святого Франциска на него нападают трое простолюдинов. По тому, что кошелек у него никто не требует, Дик делает вывод, что целью нападавших является убийство. Он отбивается, как может, но силы не равны: к трем нападавшим присоединяются еще двое. Исход драки решает пара выстрелов, после которых двое нападавших мертвы, а остальные обратились в бегство. Кем был загадочный стрелок, Дик не знает.
Сразу же появляется Наль с их новым знакомым из трактира. Это Мариус Комин, теньент Северной Армии. Совместными усилиями они обыскивают убитых, но у тех при себе нет ничего примечательного. Мариус предполагает, что на Дика напала одна из уличных банд, а его спасителем стал неизвестный дворянин, направляющийся к своей любовнице. На словах Наль с ним соглашается, но Дик замечает, что кузен не верит в эту версию.

В главе так же упоминались персонажи: Катарина Оллар; Рокэ Алва; Мирабелла Окделл; Франциск Оллар; Фердинанд Оллар; Джастин Придд; Северин Заль; Альдо Ракан; Робер Эпинэ; мудрый Домециус; отец Герман; Лилиана Эстен; Арнольд Арамона; Паоло Кальявэра; Эрнани Одиннадцатый; Вольфганг фок Варзов

Полезные описания:

Дом Штанцлера:
Трехэтажный приземистый дом живо напоминал самого Августа — надежный, неброский и вместе с тем внушительный. Привратник долго рассматривал молодого дворянина на высоком короткохвостом коне, а потом сказал, что господина Штанцлера нет дома. Ричард вздохнул и медленно поехал вдоль серой каменной стены...
...слуга в серо-зеленой ливрее.
Давешний привратник встретил его потерянным взглядом, но калитку распахнул, передав гостя с рук на руки конюху и лакею. Первый принялся успокаивать раздраженного Баловника, второй препроводил юношу в мрачноватую комнату, живо напоминавшую залы Надора. Кансилльер не нуждался в показной роскоши.

О кэртианской магии:
Ученые мужи который век спорят о том, что может и чего не может магия. Теоретически доказано, что возможны заклятия и ритуалы, при помощи которых реально убивать, сводить с ума, внушать любовь и ненависть. Фома Гайифский обосновывает возможность создания разрушающих наведенные чары амулетов и амулетов, позволяющих превращаться в зверей, птиц и даже неодушевленные предметы. Фаустус Борн пишет трактат за трактатом о том, что волшба осуществима лишь в некоторых, исполненных особенных свойств местах. Нафанаилская школа стоит на том, что каждый человек может обнаружить сродство одному из направлений магии и при этом никогда не овладеет остальными. С ними спорят маги Дриксен, утверждающие, что волшба — прерогатива избранных. Впрочем, сходясь в главном, дриксенцы ломают копья и промеж собой — одни стоят на том, что способности к колдовству могут быть лишь наследственными, другие считают, что все определяет расположение звезд в момент первого крика, а третьи полагают равно обязательными оба условия.
Немало сторонников имела и легенда о «памяти крови», пробудив которую якобы можно узнать о событиях, свидетелем которых был предок ныне живущего. Про попытки тем или иным способом узнать будущее и говорить нечего — каждый второй магический фолиант путано и витиевато рассказывал то о пророческих снах и видениях, то о считывании грядущих событий по картам, расплавленному воску, полету птиц, вечерним облакам.
Рассуждения магов были умны, многословны и укладывались в стройные схемы, но Сильвестр не мог припомнить, чтобы кто-то хоть когда-нибудь добился реальных результатов. Легенды и предания были полны любовных напитков, пронзенных булавками восковых фигурок и зачарованных колец, но в жизни колдуны оказывались обычными жуликами. Считалось доказанным, что магией владеют гоганы и мориски, но и те и другие не спешили пускать в ход волшбу: первые добивались своего золотом, вторые — булатом.

Сведения об отце Германе и его исследованиях:
Кардинал неплохо разбирался в астрологии, но до Германа ему было далеко. Квентин Дорак и будущая мать Германа Лилиана Эстен вместе росли, и Его Высокопреосвященство принимал большое участие в сыне подруги юности, тем более мальчик подавал большие надежды и как сьентифик, и как политик, но в один прекрасный день Герману взбрело в голову перебраться в Лаик и заняться историей поместья. Молодой человек свято верил, что нет тайн, которые нельзя разгадать, и надеялся перекинуть мостик от теоретической магии к практической.
Последним священника видел капитан Арамона. По словам этого дурака и пьяницы, капеллан Лаик был одет по-дорожному, очень торопился, и с ним вместе был один из унаров. На следующий день лошади, на которых уехали Герман и мальчик, обнаружились неподалеку от переправы через Данар, но всадники как сквозь землю провалились. Прознатчики кардинала обшаривали округу два месяца — ничего, если не считать, что поисками заинтересовались люди кансилльера.
В книгах и записях Германа многое крутилось вокруг событий четырехсотлетней давности. Сын Лилианы чуть ли не по минутам восстановил последние дни Кабитэлы. Были там и гороскопы, но Герман пошел дальше Домециуса, отслеживая судьбы потомков Раканов, Алвы, Приддов, Окделлов. Особенно его занимали сгинувший в Мон Нуар внук Рамиро Алвы и… Эгмонт Окделл.

Астрология:
Астрология — не гадание со свечами и не разноцветные картинки, это — наука, в которой все строится на расчетах. Другое дело, что звезды не приказывают, а советуют, и что жизнь человека — это столкновение его воли с судьбой. Небо вытряхивает на новорожденного кучу возможностей, а какие пойдут в ход, зависит от множества обстоятельств. Одно и то же качество может проявиться совершенно по-разному.
Гороскоп Эрнани Одиннадцатого:
Итак, Эрнани Ракан — последний талигойский король. Прожил сорок восемь лет и три месяца. Гороскоп твердил о его проницательности, уме и дальновидности, но слабое здоровье и покладистый нрав более приличествовали отшельнику, чем государю. Дальше шли комбинации и сочетания, которые можно было трактовать и так, и эдак. Небеса грозили покойному королю бездетностью, возможной гибелью первенца между девятью и десятью годами, его же распутством и непочтительностью. Эрнани мог остаться одиноким, но мог и жениться, его ждало неслыханное предательство и столь же неслыханная верность. Король должен был прожить до девяносто шести лет, если б не умер от тяжелой болезни в двадцать два года, в тридцать четыре года и в сорок, но назло всем звездам был предательски убит в сорок восемь, когда небо сулило ему всего лишь изгнание или изнурительную болезнь…

О петухах:
Дитрих Ластерхафт спросил Дика, какой из боевых пород он отдает предпочтение. Ричард замялся, Наль быстро сказал, что нет петухов лучше серых из Тарнау. Кареглазый Леон Дюгуа возразил, что тарнау лучше многих, но до красных из Вернигероде им далеко.
Я вам вот что скажу, Дик, выбирая петуха, смотрите не на цвет, а на гребень и шпоры. Ну и точный вес узнать не мешает.
Дитрих заметил, что хороши оба. Гребни бойцов прямо-таки пылают, шпоры — острые и длинные, загнуты вниз, как и требуется для первоклассных бойцов.
— Сколько весит? — выкрикнул полный дворянин в годах, сидевший на первой скамейке.
— Две с половиной пессаны (примерно 0.8 кг), — ответил устроитель.

Об "Острой шпоре":
Слуга в куртке, на которой была вышита петушиная голова, радостно приветствовал молодых господ и повел в глубь дома.
Помещение для боев оказалось большим, куда больше, чем думалось Дику, и представляло собой некое подобие амфитеатра с покрытым желтым сукном возвышением в пару бье (примерно 30 см) посредине. Туда, как пояснил Дитрих, допускались те, кто следит за ходом боя с правом подзадоривания петухов. В центре были проведены линии боя. Вокруг сцены были расставлены скамьи, занятые дворянами, выше и сзади толпились простолюдины.

О петушиных боях:
Дик со странным чувством смотрел, как петухов взвешивают, замеряют в обхвате, разделяют на пары и вновь рассаживают по корзинам... Сначала дрались совсем еще молодые петушки... Драки были совсем короткими — минут по десять, а ставок почти не было. Затем выпустили петухов-задир — черного и синего...
— Теперь гляди в оба, — шепнул Наль, — четвертый бой первый из главных.
Дик уже знал, что за вечер проводится шестнадцать боев, ни больше и ни меньше, и лучших петухов выпускают в четвертом, восьмом, двенадцатом и шестнадцатом. Помощники судьи вынули из корзин и высоко подняли противников — серого и красного.
Устроители одновременно посадили своих птиц на черту и отступили. Петухи отряхнулись и принялись недоброжелательно и пристально разглядывать друг друга, а затем, словно по сигналу, подскочили и бросились вперед, столкнувшись грудью. Полетели перья.
Петухи, не обращая внимание на выкрики двуногих и бескрылых, продолжали молотить друг друга. Минут десять драка шла с равным успехом, затем серый рванулся вперед и задал красному жару.
Тарнау и впрямь оседлал вернегероде, угощая его шпорами. Дик мимоходом пожалел свой тал, но зрелище увлекло. Судья ударил в небольшой колокол, и устроители разняли бойцов, высвободив окровавленные шпоры серого из красных перьев. Судья поочередно осмотрел птиц и кивнул. Помощники взяли покалеченных птиц и поставили на внутреннюю черту. И тарнау, и вернегероде выглядели не лучшим образом — окровавленные и ободранные, они казались жалкой пародией на роскошных птиц, предъявленных зрителям четверть часа тому назад. Враги стояли там, где их поставили, косясь друг на друга скорее с грустью, чем со злобой, желанья возобновить драку они не проявляли.
Судья принялся считать — десять, двадцать, тридцать, сорок…
— Если на счете «сто» петухи не вернутся в бой, — пояснил Дитрих, — их попытаются раззадорить. Не поможет — объявят ничью.
Судья кончил считать и ударил в свой колокол. Устроители взяли птиц, еще раз осмотрели и снова поставили, на этот раз не на черту, а клюв к клюву. Петухи немного постояли, напоминая пьяных, затем вернегероде бросился вперед. Один удар, и тарнау свалился и остался лежать, даже не пытаясь подняться.
— Новичкам всегда везет, — Наль улыбнулся Дику, — талов восемь ты точно выиграл, а то и все десять.

Обзорам

[b]ОЭ-Чтения[/b] [url=http://oereader.diary.ru/p201963984.htm]выкладывают [/url] пересказ третьей главы второй части КнК и приглашают к обсуждениям